Анна испуганно посмотрела на него. Она никогда не слышала от него ничего подобного. Собственно говоря, он никогда не обращал внимания на ее одежду.
— Пожалуйста, не надо, — поспешно сказала она.
— Тогда, ради бога, не одевайся так однообразно. — Он посмотрел на нее исподлобья и грубовато бросил: — Ты слишком красива, чтобы прятаться под этими невыразительными одеждами. Кстати, а что она собой представляет?
— Мы почти не разговаривали, — пробормотала Анна. — Вроде бы она… интересная.
— По-моему, невоспитанная.
— Но ее ведь все-таки пригласили. — Он поднял брови:
— И кто же? Уж не Эдвин ли?
— Конечно, кто же еще. — Анна пожала плечами, и Джулиус раздраженно посмотрел на нее.
— И это все, что ты можешь сказать? Хотя бы как она выглядит? Расскажи.
— Увидите за обедом. — Анна открыла дверь, но он снова остановил ее, подошел, взял за руку и спросил:
— Не знаю, кем она приходится моему сыну, но если она… они… ладно, скажем так, если я и видел Эдвина в обществе женщин, то они всегда были привлекательны.
— Она очень привлекательная.
Анне совсем не хотелось обсуждать Марию. И так наверняка ее ждет не одна неприятность, связанная с этой женщиной. Враждебность в глазах итальянки была явно не случайной. Но сейчас думать об этом не хотелось. Мария как раз из тех женщин, которые, по мнению ее матери, очень нравились мужчинам, расцветали в обществе мужчин и обычно были настроены враждебно к представительницам своего пола, видя в каждой из них соперницу.
Когда они с Джулиусом вошли на кухню, Марии не было видно. Эдна сообщила, что Эдвин, уходя, предупредил: Мария не привыкла вставать рано, по крайней мере, тогда, когда ей не нужно куда-нибудь идти.
Все это было сказано недовольным тоном, и Джулиус нахмурился — он ожидал чего-то подобного. Анне даже на какой-то момент стало жалко Марию, но, вспомнив суровый и пренебрежительный взгляд ее карих глаз, решила поберечь свое сочувствие для другого случая.
Она пила кофе, болтала с Джулиусом о том, о сем, пока тот ел свой традиционный горячий завтрак. Потом спросила, чем он собирается сегодня заниматься, и ответ удивил ее. Джулиус ответил, что она может взять выходной.
— Поезжай в Лондон, — предложил он. — Я вернусь домой только к вечеру. Мне нужно пройтись по книжным магазинам, кроме того, сын пригласил меня на ланч. Назначена встреча с одним человеком, который будет работать здесь, в его компании. На самом деле, — он опустил взгляд и принялся намазывать хлеб маслом, — этот джентльмен придет к нам на ужин. Так что, может быть, ты вернешься к половине седьмого?
— У нас к обеду будут гости? — удивилась Анна, а он недовольно ответил:
— Иногда и в этом доме происходят странные вещи.
— Хотя и с недавнего времени, как я успела заметить, — вмешалась в разговор Эдна.
Джулиус отрезал:
— Чем обращать внимание на пустяки, лучше постарайся, чтобы обед получился вкусным.
— А разве вы когда-нибудь могли пожаловаться на мою кухню? — Она вытерла руки о фартук и повернулась к нему, воинственно уперев руки в бока. Джулиус посмотрел на нее встревоженно.
— Никогда, — уступил он. — Но все имеет свое начало. — Он поднялся, похлопал Анну по плечу и вдруг поцеловал в щеку.
Она покраснела.
Едва старик вышел из комнаты, Эдна покачала головой:
— Он стал ненормальным. То не хочет выходить из дома ни за что на свете, то в следующую минуту его не удержишь здесь и на привязи. Чудак.
Анна рассмеялась, но позже, шагая по лондонским улицам, сочувствуя спешившим мимо нее замерзшим людям, рассчитывавшим, видимо, на теплый летний день, она признала, что Джулиус и вправду вел себя в последние дни несколько странно. Сначала поднял шум, что она не так одета, потом исчез на весь день. Может быть, самостоятельный поход в библиотеку дает ему уверенность в своих силах? Или, подумала она с грустью, это Эдвин растревожил его душу, как сделал это с ней.
Она вернулась домой ровно в половине седьмого. Выходной получился ленивым и неспешным. Она встретилась с подругой, чтобы вместе позавтракать, затем пошаталась по магазинам, почитала книгу в поезде на обратном пути и чувствовала себя вполне отдохнувшей.
Поднявшись наверх, Анна открыла дверь в свою спальню и замерла на пороге. На кровати лежало платье. Не простое платье, а изысканный темно-синий наряд с глубоким вырезом и зауженной талией. Очень дорогое. Она не слишком разбиралась в модной одежде, но поняла это по названию фирмы, которое прочла на этикетке.
— Нравится? — спросил появившийся за спиной Джулиус.
Она повернулась, решив сказать как можно более вежливо и осторожно, что просто не может принять такого подарка. Но лицо старика выражало такое нетерпение и в то же время нерешительность, что она невольно улыбнулась.
— Значит, так вы провели сегодняшний день? И что же я буду с ним делать?
— Просто я решил, что тебе захочется надеть что-нибудь новое к сегодняшнему вечеру. Размер я узнал по платьям в твоем гардеробе. Надеюсь, ты не возражаешь, дорогая?
— Не возражаю ли я? — Она подошла к нему и сжала руку. — Оно прекрасно! Мне будет так приятно его надеть.
От такого проявления чувств он смутился, кашлянул и похлопал ее по руке.
— Гости придут в половине восьмого. Напитки в гостиной. — Он собрался выйти, но вдруг снова повернулся к ней. — Да, чуть не забыл! — Достал из кармана коробочку и открыл. В ней лежало потрясающее бриллиантовое ожерелье. — Оно принадлежало моей матери. Его долгое время не носили. Матери Эдвина оно не нужно. Я хочу подарить его тебе.
Анна взглянула на ожерелье и не смогла вымолвить ни слова. Наконец ей удалось пробормотать какие-то слова, означавшие, что она просто не может принять такого дорогого подарка. Но он уже вложил ожерелье ей в руку.
— Пожалуйста, — проговорил он, — сделай старику приятное.
Она со вздохом взяла драгоценность.
— Но только на сегодня, — предупредила она. — Оно должно остаться у вас. Это украшение должно принадлежать будущей жене вашего сына.
— Согласен, — ответил Джулиус с обезоруживающей улыбкой и ушел, оставив ее одеваться.
Еще оставалось время, чтобы принять ванну и не спеша привести себя в порядок. Платье она решила надеть в последнюю очередь. Анна и думать не думала, что когда-нибудь в жизни у нее будет такая чудесная вещь. Однажды, в день шестнадцатилетия мать сделала неожиданный жест — подарила ей платье, красивое, но совершенно другое. Уже потом Анна поняла, что, подарив то скромное девичье платье, мать неосознанно пыталась продлить детство своей девочки и подольше сохранить свое влияние. Она никак не хочет верить и до сих пор, что дочь выросла.
И Тони ни разу не подарил ей ничего, что подчеркнуло бы ее женственность. Последнее время он дарил духи, книги, свитера, но никогда ничего подобного. Это же платье предназначалось женщине взрослой и привлекательной.
