Она очень любила отца и старалась ни в чем его не разочаровывать: плавала лучше любого мальчишки, отважно ныряла с высокого пирса, умела разжигать костер с одной спички… И рыба у нее всегда клевала, так что она была желанным членом любой мальчишечьей компании. До тех пор, пока ее когда-то закадычные друзья не повзрослели и у них не появились ВЗРОСЛЫЕ мужские интересы. А она осталась одна со своим «средним родом» — бывшие друзья посмеивались над ней, а девчонки, с которыми она никогда не ладила, — презирали.
Но сейчас, когда Женя сосредоточенно плыла в сторону берега, она об этом не думала — ни об этом, ни о том, как не вернулся из плаванья ее отец — капитан рыболовецкого судна, как тяжко было после этого маме, как… Нет-нет — думать только о хорошем, иначе — смерть…
Иногда она ложилась на спину — отдохнуть, восстановить дыхание — и смотрела в черное звездное небо, ощущая себя крошечной одинокой песчинкой в темной равнодушной бездне, а потом снова плыла…
* * *
Совершенно изможденная Женя с трудом выбралась на берег, на котором никого не оказалось. Она легла на все еще теплый песок и в изнеможении закрыла глаза. «Наверное, — пронеслось у нее в голове, — я никогда не смогу встать, так и найдут меня утром отдыхающие — голую, в одних трусах…»
Впрочем, ей не удалось даже отлежаться. Вскоре Женю начало трясти: то ли от холода, то ли от усталости, то ли от шока — или, наверно, от всего сразу. Она поднялась с песка и огляделась, стуча зубами.
В нескольких шагах от нее красовалась вывеска «Monte Carlo Beach Resort». Женя, пригибаясь, проскользнула за рядом аккуратно подстриженных кустов и ступила на территорию отеля. Она увидела открытую террасу с несколькими столиками, застеленными скатертями, ослепительно белеющими на фоне черноты южной ночи. Женя огляделась — никого — и, быстро нырнув к террасе, сняла со стола скатерть…
«Просто отличная тога», — думала она, оборачивая ее вокруг себя.
Почувствовав себя одетой, Женя немного осмелела и, обойдя отель с другой стороны, вышла на парковку, где стояло всего несколько машин — от силы десять.
Откуда-то сбоку послышались негромкие голоса. Инстинктивно Женя присела, прячась между машинами. И прямо напротив себя увидела старенькую модель «Рено» серебристого цвета с открытым окном. Осторожно, почти на четвереньках, путаясь в своей «тоге», Женя прокралась к машине. Заглянула в салон и увидела, что там никого нет…
Голоса стихли. Женя глянула на часы на приборной панели — три часа. И поняла, что смертельно, нечеловечески хочет спать. Ей было уже все равно, что подумают хозяева «Рено», обнаружив ее в салоне. Лишь бы уснуть, закрыть глаза, свернуться калачиком и провалиться в сон, как в пух, в легкий, приносящий забытье пух…
Почти не соображая, что делает, но довольно ловко Женя влезла в открытое окно. В машине она перебралась на заднее сиденье, легла и, уже практически во сне, открыла окно со стороны заднего сиденья, чтобы высунуть в него не помещающиеся ноги. Потом как следует закуталась в свою тогу-скатерть и немедленно заснула.
* * *
Проснулась она оттого, что капли ленивого теплого дождя щекотали ей пятки. Все тело затекло и саднило от сна в неудобной позе — и от пережитого накануне. Она втянула ноги, села… И на нее сразу же обрушился ужас. Как будто сердце осторожно взяла и сжала чья-то холодная жесткая рука.
«Господи, господи, — повторяла она, как заклинание, — пусть это будет сном, пусть это будет сон, пусть это будет сон!»
Но все вокруг говорило: это не может быть сном, потому что это явь — единственная, настоящая, отвратительная явь. Вчера она убила человека и теперь вынуждена скрываться от правосудия в чужой стране, в чужой машине, голая и голодная.
Часы на приборной панели показывали 6.25 утра.
Есть хотелось нестерпимо. Женя осторожно вышла из машины и, оглянувшись, пошла к отелю, решив, что просто зайдет и скажет, что… Что-нибудь скажет. Например, что она — модель, которую после кастинга на лодке выкинули за борт. Или что она уснула вчера на пляже, а у нее украли одежду. Какая разница, что она скажет? Главное — попросит стакан молока и булку! А потом убежит.
Женя зашла в холл отеля. Он был девственно пуст. За стойкой ресепшн никого не было, и Женя вдруг забыла о голоде: горящими глазами она впилась в витрину рядом со стойкой.
За стеклом витрины была одежда… Женская одежда, размещенная здесь, судя по всему, с целью рекламы. Женя жадно смотрела на выставленные на всеобщее обозрение предметы высокого шика — леопардовое платье от Леонардо, туфли на шпильке Роберто Кавалли с заклепками и стразами, черный топ с мехом от Диор… Да, это те самые марки, которые, по словам Яна, являются прерогативой ее клиентов. Вот и туфли от Виттон, и костюм Шанель, и сумка Биркин Эрмес Кроко, которую, по словам все того же Яна, не иметь сегодня даже как-то стыдно и которая стоит 17 000 евро в магазине и от 30 до 50 тысяч у перекупщиков…
Вещи, которых ей никогда не носить, потому что клиенты — КЛИЕНТЫ — могут почувствовать себя некомфортно в ее присутствии! Клиентам это может не понравиться…
С мстительным чувством она шагнула в сторону витрины. Та, конечно же, оказалась запертой. Понимая, что надо торопиться, что консьерж вот-вот вернется, Женя кинулась за стойку и стала обшаривать все в поисках ключа от витрины.
Никаких ключей тут не было, зато рядом со стационарным телефонным аппаратом лежал мобильный. Женя схватила его и выбежала из отеля — по крайней мере, теперь она может напрямую позвонить в офис и объяснить… Только ЧТО она им объяснит?
И вот она снова сидит на пляже отеля в одном из шатров, в которых днем обычно укрываются от жары..
С одной стороны — море, с другой — горы, и ей абсолютно некуда идти. Все, что произошло этой ночью на лодке «Фортуна», при свете первых солнечных лучей казалось нелепой выдумкой, плохим кино…
«Это даже хуже, чем оказаться на необитаемом острове. Одной мне не выбраться — ни денег, ни одежды, ни документов… Что же все-таки мне сказать в офисе? Или Юльке позвонить? Нет, даже этого не могу — телефон офиса помню, а телефон подруги — нет…»
Внезапно Женя вспомнила, что знает еще один номер телефона: «Алекс! Конечно! Как же я забыла! Ведь он-то рядом!»
И Женя решительно набрала его номер. Не запомнить наизусть этот примитивный набор цифр мог только человек с болезнью Альцгеймера.
* * *
— Алло, Алекс?
Молчание и сразу:
— Женя, это ты?
— Да, я! — как можно беспечнее ответила она. — Извини, что в такую рань…
— Ничего-ничего, — торопливо ответил Алекс, — что-то случилось?
— Да, представляешь, меня ограбили, ну просто все унесли — одежду, документы, я…
— Где ты сейчас находишься? — перебил ее Алекс. — И с какого звонишь телефона, раз все твои вещи украдены?
Женю несколько смутила быстрота, с которой он задавал ей вопросы.
