Пусть она и не говорит о любви, он думает, она его любит. Кажется, понимает ее: она боится новой любовной катастрофы. Как с шефом. Но шеф не может так отдаться ей, как он. Шеф, должно быть, произвел на нее впечатление своей успешностью. Театры, рестораны, подарки. А он зато решился рассказать девушке все постыдное о себе. Таким самоотречением он применил свою стратегию — завоевать ее жалостью к себе. Преувеличив свою искренность, он стал как бы ретушированной фотографией самого себя. Если она хоть немного дала увидеть в себе, это уже означает взаимность. А ведь секретарша взамен рассказала ему только моментальные снимки, хотя ему они кажутся главами романа. И он — его читатель. Его большой читатель. Введя сначала два пальца, потом все, потом кулак и раскрывая руку в ней, он думает, что в ее жидком извержении, в ее сладострастном выгибании она принадлежит ему, как никому другому.
Но его мучения продолжаются. Его ревность не испаряется. Каждый раз, когда она входит в кабинет начальника, он грызет ногти, смотрит на дверь, возвращается к своим исходящим и чекам, но глаза невольно обращаются к этой двери.
Иногда спрашивает себя, что произойдет, если он с извинениями осмелился бы неожиданно войти в кабинет. Спрашивает себя, что бы он сделал, если б застал ее сидящей на столе спиной к двери, раздвинув ноги, обхватив лысину шефа. Если б такое случилось, смиряется он перед собой, он бросился бы назад, робко извиняясь, прикрыл бы осторожно дверь и, выходя, призвал бы себя к сдержанности, возвратился бы к своему столу с разбитым сердцем. Исходящие бумаги, чеки.
Он проводит с нею несколько ночей в неделю, но его ревность не утихает. Почему бы не заподозрить, что остальные ночи она проводит с шефом? Отчего не думать, что девушка хорошо устроилась, поддерживая одновременно две связи: с шефом, получая за свои за услуги конкретную выгоду — плату за квартиру например. Должно быть, шеф оплачивает ее квартиру. И многое другое. В квартире девушки он ревизор. Расследует, не найдется ли подарков. Ревизует спальню, шкаф, ящики. Ревизует гостиную, комод. Ревизует ванную, аптечку, кухню. Вынюхивает присутствие шефа.
Иногда, когда она сотрясается в оргазме, он задается вопросом, кто научил ее той или иной ласке, той или иной позе, не был ли это шеф, с шефом она ведет себя так же или притворяется ледышкой.
Однажды, вернувшись домой под утро, пока жена и выводок спят, а ему не спится на диване, он включает телевизор и перебирает каналы. Застревает на конкурсе вопросов и ответов. Запертый в кабинете участник передачи, карлик, сердце которого подключено к каким-то проводам, волнуется. Провода, подсоединенные к компьютеру, контролируют биение. Закадровый диктор объявляет варианты ответов. Побежала секундная стрелка. Пульсации отмечают время. Чем более нервным становится участник, тем более ускоряются пульсации, а они сокращают время на ответ. На экране видны варианты и пульсирующая стрелка. Вопрос — о сексуальности и женской анатомии. Карлику предлагают различные варианты, чтобы он угадал ученого, первооткрывателя точки G, названной так по первой букве его фамилии.
Диктор за кадром называет имена, возникающие на экране: Гринвич, Грант, Гудмен, Гонсалес, Гутенберг, Гинзберг, Гутьеррес, Графенберг[4], Гольденберг, Гомес. Перед карликом — клавиатура, и если он ткнет правильную клавишу, высветится указанный им ответ и послышится симфоническая триумфальная музыка. Если ошибется, послышится хохот. Карлик сомневается. Громко звучит биение сердца. Карлик задумался. Закадровый диктор опять спрашивает, уже настойчиво, кто первооткрыватель точки G. Сердце карлика бьется оглушительно. Его глаза вылезают из орбит. На цыпочках он тянется к клавиатуре. Испуганно смотрит в камеру. Уже готов ткнуть пальцем куда попало. Но сдерживается. В конце концов, подпрыгнув, нажимает клавишу «Гутенберг». Взрывы хохота в звуковом фоне, а пристыженный карлик, обхвативший голову руками, кажется совсем лилипутом.
Чем он отличается от этого карлика? — спрашивает он себя. Выключает телевизор и отворачивается, утыкается лицом в спинку дивана. Спрашивает себя, сколько еще времени сможет терпеть. Другой злорадствует. Это твоя вина, говорит он ему.
Снова прав другой.
32
Жена будит его и отрывает от дивана. Приказывает отправиться прямехонько в спальню и раздеться. Он не противоречит. Медленно раздевается. Прикрывает член, мошонку. Она роется в ящике шкафа. Ремни, металлические пряжки. Приказывает немедленно лечь.
Что-то давно он такой непонятный, говорит жена. Посмотрим, не ищет ли на стороне то, что имеет дома. Говорит, сплошные сверхурочные и возвращения по утрам заставляют задуматься. Вообще-то как муж он выеденного яйца не стоит, а как отец — и того меньше, но при стольких катастрофах вокруг чего хватает в городе, так это вдовушек. Посмотрим, может быть, такая и прибирает его к рукам. Лучше открыть зонтик до того, как гром грянет. Привязывает его к перекладинам кровати. Шепчет: пусть не дрожит, должно понравиться.
Толстая, грубая — ему кажется, что видит такую впервые. Пушок под носом. Волосы на сосцах и в подмышках. Заросли на лобке. Давит его соски пряжками. Подсказывает — лучше ему постараться, вызвать эрекцию. Она наваливается вагиной на его лицо, забирает его член в свой рот. Прямо готова съесть его. Он, полузадушенный, раздвигает ягодицы жены и сосет. Кислый вкус на губах. Когда наконец проявляется эрекция, она избавляется от рубашки и вводит его себе. Ему стыдно, что эрекция такая продолжительная, какой никогда не было у него с девушкой.
Потом, с сигаретой в зубах, она говорит ему, что в последние дни у нее возникло желание. Так что завтра ему лучше вернуться пораньше. Конечно же, она подозревает, размышляет он. Теперь проблема — что сказать девушке. Как оправдать, что на этот раз не пойдет к ней. Догадался сказать, что один из сыновей, самый слабенький, заболел. Он расстроился, говоря ей о старичке. Девушка, похоже, поверила. Вернулся домой пораньше, а жена снова ждет. На следующий день в офисе приходится скрывать свое изнуренное состояние.
На неделе его мучает сильный гастрит с невыносимо кислой отрыжкой. Другое недомогание — постоянная головная боль. Еще бывают судороги, прямо-таки электрические разряды, которые корежат его ноги. Он не боится, что судорога застанет на рабочем месте, но вот в постели с девушкой… Но хуже всего эти внезапные позывы к мочеиспусканию, которые в последнее время одолевают его. На улице, в подземке, в кабинете шефа, за обедом с секретаршей. Приходится выскакивать и бежать на поиски уборной.
От сослуживца не скрылись эти походы в уборную. Однажды утром он подошел с этой его дружеской улыбочкой. Простата? — спросил его. Он ответил: не стоило пить много чая. Сослуживец посмотрел на него — что-то не заметил, чтобы он пил чай. Теперь человек из офиса взглянул на него с иронией: можно быть и понаблюдательней. Сослуживец замечает: это так по-русски — пить чай.
Потом отошел от стола, сходил в уборную, помочился, а выйдя оттуда, вошел в кабинет шефа. Сказал, что необходимо поговорить. Дело конфиденциальное. Говорит тихо, возбужденно. Сердце стучит как барабан. Шеф откинулся в кресле, просит успокоиться. Если что-то беспокоит и это зависит от него, не стоит волноваться. Шеф высоко его ценит. У человека из офиса холодные, влажные руки. Очень высоко — повторяет шеф.
