Книга Тауэр, зоопарк и черепаха - Джулия Стюарт

Когда он улыбался для неизбежной фотографии, порыв сердитого ветра с шумом погнал сухие листья по булыжникам рядом с будкой. На камнях появились темные пятна, похожие на мокнущие язвы Черной Смерти, и в воздухе запахло пылью девяти веков. Туристы бросились спасаться от дождя, а Бальтазар Джонс отодвинул задвижку на нижней половинке двери, вышел наружу и окинул небо пристальным взглядом опытного лошадиного барышника. Обрадовавшись неожиданному дождю нового вида, он сунул руку в карман, чтобы достать изящную египетскую бутылочку для духов, сделанную из розового стекла. Поставив ее под развалины стены, возведенной по приказу Генриха Третьего, он вернулся в черную будку, закрыл верхнюю и нижнюю половинки двери и сел ждать. Дождь колотил по крыше, словно обезумевший барабанщик из племени людоедов, а бифитер надел очки для чтения и раскрыл список животных, который передал ему Освин Филдинг.

Он скреб бороду, силясь вспомнить, что за зверь такой зорилла, как вдруг ему в окошко громко постучали. Бифитер поднял голову, снял очки и увидел главного стража, который, съежившись, стоял под дождем. Бальтазар Джонс спешно открыл верхнюю половинку двери.

— За воротами стоит грузовик с двумя людьми, которые уверяют, что приехали строить в крепостном рву вольер для пингвинов, — прокричал главный страж, заглушая дождь. — Очевидно, вам об этом известно.

Бальтазар Джонс нахмурился.

— Разве вам не сообщали из дворца? — спросил он.

— Люди из дворца не удостаивают меня вниманием.

Потребовалось несколько попыток, чтобы до главного стража дошло: да, в Тауэре снова будет устроен королевский зверинец. И еще несколько, чтобы он поверил: да, Бальтазар Джонс назначен его смотрителем. Бифитер никогда еще не видел, чтобы от человека, стоящего под проливным дождем, полыхало такой яростью.

— Что, черт возьми, вы понимаете в экзотических животных, если не считать вашей допотопной черепахи? Бог ты мой, они что, не смогли найти никого хуже? — воскликнул главный страж, вытирая глаза от дождя своими как будто набальзамированными пальцами.

Внезапно крепость осветилась серебристой вспышкой молнии.

— Это же крепость, а не какой-то там тематический парк, — проревел главный страж, прежде чем кинуться в укрытие под аккомпанемент грома.

Бальтазар Джонс закрыл дверцу. Он не любил главного стража, но не мог отрицать, что тот прав, говоря об отсутствии у него всякого опыта. Снова нацепив на нос очки, он взглянул на вымокший список увеличенными глазами, пытаясь припомнить, о каких зверях речь. Он-то ожидал, что его заботам вверят таких животных, которые населяли Тауэр в прежние века и которые когда-то были первыми представителями своих видов в Англии, но в наши дни считаются вполне обыденными и скучными.

С историей первого зверинца бифитер подробно ознакомился, когда они только-только переехали в крепость, чтобы избавить Милона от страха, который вызывал в нем новый дом. Страхи мучили Милона после экскурсии по Тауэру, которую провели для него другие дети, когда его родители распаковывали пожитки, а туристы покинули крепость до следующего дня. Когда дети пришли в Соляную башню, чтобы познакомиться с новым и самым юным жителем крепости, он старался выманить Миссис Кук из переносной клетки фуксией, которую стащил из цветочного ящика матери, переехавшего сюда из их прежнего дома. Однако черепаха со старческим упрямством отказывалась двигаться с места. После того как все дети по очереди полежали на полу и были официально представлены рекордсменке, древняя голова которой напоминала высушенную голову предка какого-нибудь дикого племени, они предложили Милону прогуляться по Тауэру. Геба Джонс, которая даже не догадывалась, что ожидает здесь сына, легко его отпустила — пусть дети покажут ему, где тут можно кататься на велосипедах.

Пока дети бежали к ближайшей к ним башне — башне Широкой Стрелы, — кто-то из них спросил Милона, что он знает о Ночи костров.

— Это когда папа запускает фейерверки из молочных бутылок в саду, а мама с Миссис Кук смотрят из окна кухни, потому что от грохота у них звенит в ушах, — ответствовал Милон.

Тогда сын главного стража сообщил ему, что на самом деле это годовщина того дня, когда Гай Фокс и его сподвижники пытались взорвать Парламент. После чего он указал на стену, где сэр Эверард Дигби, один из участников Порохового заговора, вырезал свое имя во время заточения, прежде чем его сначала повесили, а потом утопили и четвертовали. Милон, который понятия не имел, что это значит, провел пальчиками по имени на стене, гадая, куда же папа будет прибивать огненное колесо теперь, когда у них больше нет садового сарая. Он никак не отреагировал на услышанное, и кто-то из детей прибавил:

— Всех заговорщиков повесили, но вынули из петли раньше, чем они успели задохнуться. А потом им отрезали гениталии, вырвали сердца, отрубили головы и разрубили на части. А потом отрубленные головы выставили на Лондонском мосту в назидание остальным.

Милон вслед за остальными детьми выбежал из башни, чувствуя, как кружится голова. Когда они проходили мимо казарм Ватерлоо, кто-то сказал:

— Здесь выставлены драгоценности Короны, но мы не можем их тебе показать, потому что тогда сработает сигнализация и нас будут ругать, а потом отправят в тюрьму.

Кто-то прибавил:

— А еще здесь в пятьдесят втором году сидели близнецы Крэй, гангстеры из Ист-Энда, за то что во время армейской службы сбежали в самоволку.

После они гурьбой дошли до лобного места на Тауэрском лугу и уселись на траву, скрестив ноги. Один из мальчиков понизил голос и сказал:

— Это то самое место, где узникам рубили головы. Шестерым голову отрубили топором, а одному — мечом.

Милон, у которого уже сосало под ложечкой, хотел бежать спасаться в Соляную башню, но так перепугался, что не знал, как вернуться обратно.

Он последовал за детьми, стараясь не отставать, когда они бежали по лужайке, где до сих пор пробивался табак, выращенный здесь сэром Уолтером Рэли за тринадцать лет его заточения. Когда они взялись за холодную дверную ручку церкви Святого Петра-в-оковах, три крысы, пировавшие на гобеленовой подушечке для коленопреклонения, бросились под орган. Когда дети собрались у алтаря, Шарлотта Бротон, дочь вороньего смотрителя, показала себе под ноги на каменную плиту и зашептала:

— Вот здесь лежит ящик для стрел с костями Анны Болейн. Ее муж, Генрих Восьмой, выписал из Франции самого известного палача, чтобы тот отрубил ей голову мечом. У нее был лишний палец на одной руке, и капеллан сошел с ума, слушая, как она барабанит по крышке ящика одиннадцатью пальцами.

Когда они пошли к выходу и их шаги эхом отдавались от стен, Милон бросился бежать во весь дух, чтобы не оказаться последним.

Закат разливался над крепостными стенами, от Темзы поднималась вонь, и дети решили повести новенького на экскурсию с привидениями. Для начала они навестили Уэйкфилдскую башню, где, как они сказали, обитает призрак Генриха Шестого, которого закололи прямо в крепости. Потом они задержались перед Кровавой башней, и кто-то сказал шепотом, что двух маленьких призраков в белых ночных рубашках часто видят стоящими в дверях. После они пробежали по зубчатым стенам, по которым частенько прогуливается привидение сэра Уолтера Рэли, облаченное в элегантный наряд елизаветинских времен. А потом они навестили еще с дюжину мест и под конец забрались в башню Мартина, где призрак медведя напугал солдата и тот умер от потрясения.