— О господи, — произнес он. — О господи боже мой. Грязная старая сирийская еврейка.
— Паршивая старая сука, — сказал Уильям. Они оказались в более цивилизованной части города, но извозчиков по-прежнему не было.
— Вы что-нибудь слышали о Доме Марии? — спросил Старик.
— Что еще за Дом Марии? — сказал Уильям.
— Место такое, в Александрии. Мария — это Розетт из Алекса.
— Паршивая старая сука, — сказал Уильям.
— Совсем нет, — возразил Старик. — Говорят, она хорошая женщина. Но как бы то ни было, в Дом Марии на прошлой неделе попала бомба. В порту в то время стоял военный корабль, и в заведении было полно матросов.
— Все убиты?
— Много погибло. И знаете, что было потом? Их объявили погибшими в бою.
— Адмирал — джентльмен, — сказал Юнец.
— Молодчага! — сказал Уильям.
Тут они увидели извозчика и остановили его криками.
— Но мы не знаем адреса, — сказал Юнец.
— Он знает, — сказал Старик. — К мадам Розетт, — добавил он, обращаясь к извозчику.
Извозчик ухмыльнулся и кивнул.
— Править буду я, — сказал Уильям. — Отдай-ка мне поводья, извозчик, а сам садись рядом и говори, куда ехать.
Извозчик поначалу энергично возражал, но, получив от Уильяма десять пиастров, передал ему поводья. Уильям уселся на высокие козлы, а извозчик занял место возле него. Старик и Юнец забрались в повозку.
— Взлет разрешаю, — сказал Юнец.
Уильям тронулся в путь. Лошади помчались галопом.
— Так нельзя! — завопил извозчик. — Так нельзя! Остановитесь!
— В какую сторону к Розетт? — крикнул ему Уильям.
— Остановитесь! — не унимался извозчик.
Уильям был счастлив.
— Розетт! — кричал он. — В какую к ней сторону?
Извозчик принял решение. Он решил, что единственный способ остановить этого безумца — доставить его по месту назначения.
— Сюда! — закричал он. — Налево!
Уильям резко дернул поводья, и лошади свернули налево за угол дома. Коляска повернула на одном колесе.
— Вираж крутоват, — послышался голос Юнца.
— Теперь куда? — крикнул Уильям.
— Налево! — завопил извозчик.
На следующей улице они повернули налево, потом направо, потом еще пару раз свернули налево, потом снова направо, и неожиданно извозчик крикнул:
— Здесь, пажалста, здесь Розетт. Остановитесь.
Уильям с силой натянул поводья, лошади медленно задрали головы и перешли на рысцу.
— Где? — спросил Уильям.
— Здесь, — ответил извозчик. — Пажалста.
Он указал на какой-то дом ярдах в двадцати впереди. Уильям остановил лошадей прямо перед этим домом.
— Отличная работа, Уильям, — сказал Юнец.
— О господи, — сказал Старик. — Ну ты и гнал.
— Все отлично, — сказал Уильям. — А что, не понравилось?
Он был очень счастлив.
Извозчик весь вспотел. Он был слишком напуган, чтобы выражать недовольство.
— Сколько с нас? — спросил Уильям.
— Двадцать пиастров, пажалста.
Уильям дал ему сорок и сказал:
— Большое спасибо. Отличные лошади.
Извозчик взял деньги, вскочил в коляску и укатил. Он постарался уехать как можно быстрее.
Они снова оказались на узкой темной улице, но дома здесь, насколько можно было их разглядеть, казались большими и богатыми. Тот, на который указал извозчик, был широким, с толстыми стенами, в три этажа. Построен дом был из серого бетона. Большая толстая входная дверь была распахнута настежь.
— Теперь предоставьте все мне, — сказал Старик, когда они вошли. — У меня есть план.
Они оказались в сером каменном холле, холодном и пыльном, освещенном одной-единственной электрической лампочкой, свешивавшейся с потолка. В холле стоял человек-гора, огромный египтянин с плоским лицом и двумя изуродованными ушными раковинами. В те времена, когда он был борцом, на афишах он, наверное, значился под именем Абдул Убийца или Паша Отравитель. Теперь же на нем был грязный белый хлопчатобумажный костюм.
— Добрый вечер, — сказал Старик. — Мадам Розетт у себя?
Абдул подозрительно посмотрел на трех летчиков и после некоторого колебания ответил:
— Мадам Розетт на верхнем этаже.
— Спасибо, — сказал Старик. — Большое спасибо.
Юнец отметил, что Старик держится вежливо. Если он так себя ведет, значит, кому-то несдобровать. Когда он вел за собой эскадрилью и они, завидев врага, готовились к бою, Старик никогда не отдавал приказ, не сказав «пожалуйста», а получив ответ, неизменно говорил «спасибо». Он только что сказал «спасибо» Абдулу.
Они поднялись по голой каменной лестнице с железными перилами, миновали первую площадку, вторую — в доме было пусто, как в пещере. Наверху, в конце третьего марша, площадки не оказалось; перед ними была стена, и ступеньки вели прямо к двери. Старик нажал на звонок. Они подождали немного, потом в двери отодвинулась планка, и в образовавшейся щели показалась пара небольших черных глаз.
— Чего вам, ребята, надо? — спросил женский голос.
Старик и Юнец узнали этот голос — они слышали его по телефону.
— Мы бы хотели повидать мадам Розетт, — сказал Старик.
Слово «мадам» он произнес на французский манер, потому что был вежлив.
— Вы офицеры? Здесь обслуживают только офицеров, — произнес голос.
Она издавала звуки, напоминающие треск ломающейся доски.
— Да, — сказал Старик. — Мы офицеры.
— Что-то вы не похожи на офицеров. В каких войсках служите?
— Вэ-вэ-эс Великобритании.
Наступила пауза. Старик понял, что она раздумывает. Наверное, уже имела неприятности с летчиками. Он надеялся, что она не разглядит Уильяма и особенно блеска в его глазах, ибо Уильям еще не пришел в себя, после того как они прокатились в коляске. Неожиданно планка задвинулась, и дверь открылась.
— Ладно, заходите, — сказала она.
Эта женщина была очень жадной и потому не слишком разборчивой с клиентами.
Они вошли и теперь увидели ее всю. Низкого роста, толстая, с прядями сальных нечесаных черных волос на лбу, лицо крупное, цвета грязи, большой широкий нос и маленький ротик, как у рыбы, с черными усиками над верхней губой. На ней было черное атласное платье свободного покроя.
— Заходите в контору, мальчики, — сказала она и, переваливаясь с боку на бок, пошла по коридору налево.
