Он повиновался. Когда она взяла его ладони и положила себе на грудь, он судорожно вздохнул.
— Моя грудь не очень большая, — сказала она нерешительно.
— Она совершенна, — прошептал Роб, ощущая набухшие соски сквозь тонкий шелк легкой рубашки, которая все еще была на Габриелл.
Он нежно сжал ее груди. Но Габриелл, сдерживая его, обхватила ладонями его запястья.
— Ты должен начать медленно, нежно.
— Да, я помню о крыльях бабочки, — прошептал Роберт печально.
Его пальцы скользнули по ее груди, и у Габриелл перехватило дыхание. Она выгнулась, поощряя его.
— Ты должен научиться чувствовать реакцию женщины. Что она делает, как она… дышит, — говорила Габриелл.
А граф в это время продолжал дразнить ее соски, которые становились все чувствительней от его прикосновений, и вот они уже горели, словно объятые языками ласкового пламени. Габриелл чуть направила его руки, и его ладони накрыли ее грудь, словно это были плоды райского дерева.
— Тебе приятно? — спросил Роберт прерывающимся голосом, чувствуя и даже зная, что это ей действительно приятно.
Он ощущал непреодолимое желание прикоснуться губами к ее соскам, и он уже собирался просить ее об этом, но Габриелл опередила его.
— Пора устранить эту преграду, — прошептала она с придыханием и взялась за свою сорочку.
Тонкая ткань, зашелестев, легко скользнула по его возбужденному естеству, и Роб застонал. Но он поборол желание схватить Габриелл в объятия и, не медля ни секунды, бросить ее на смятую простыню. В этот момент его уже не волновало, что в комнате темно и он ничего не видит — Роберт чувствовал себя буквально ослепшим от желания. «Не забывай о крыльях бабочки», — напомнил он себе…
Мгновение спустя нежнейший шелк оказался в его руках, и Роберт медленно помог Габриелл снять сорочку. Теперь она, как и он, была совершенно обнажена!
— Что теперь? — спросил Роберт, прижимаясь к ее груди.
— Будем исследовать тела друг друга. Я буду первой, хорошо? А ты следуй за мной.
— О да, конечно! — ответил Роберт, когда ее ноготки слегка царапнули его грудь.
Он даже не представлял, что прикосновение к его соскам может доставить такое острое наслаждение.
Габриелл прижала ладони к его мускулистой груди и почувствовала стук его сердца.
— Ты говоришь по-французски, mon commandant? — спросила она.
— Достаточно неплохо, — ответил Роберт по-французски.
У него было хорошее произношение.
— Тогда давай продолжим заниматься любовью… на языке любви, — сказала она с безупречным парижским произношением.
Габриелл подняла руки к его плечам, ощущая его упругие мышцы, и прижалась к нему, задыхаясь от возбуждения.
— Теперь твоя очередь, — прошептала она.
Следуя ее указаниям, Роберт провел ладонями по ее обнаженным плечам, груди, затем вниз по ребрам до тонкой талии.
— У тебя такая тонкая талия, что я могу обхватить ее руками, — произнес он и теснее прижался к Габриеля, а она страстно обняла его за плечи.
Габриелл нравилось, как он говорит по-французски, — шепот и прерывающийся от страсти голос придавали особое звучание этому языку. Выгнув спину, она подняла грудь в томном призыве, обхватила его голову и прижала к своей разгоряченной коже.
С громким стоном Роберт обхватил губами отвердевший сосок. Габриелл охнула и плотнее прижала его голову к своей груди. Извиваясь от обжигающего удовольствия, она вплела свои пальцы в его волосы и еще плотнее прильнула к нему.
— Не забывай о другой груди, — прошептала она.
Роберт не забывал, он ласкал то одну грудь, то другую, действуя языком так, как он это делал во время обучения поцелуям, а ее короткие, пронзительные возгласы удовольствия поощряли его на более смелые действия.
После нескольких мгновений утонченного наслаждения Габриелл поняла, что скользит по самому краю. Он шептал по-французски нежные слова любви, лаская ее грудь с такой нежностью, что она лишалась способности мыслить. Нельзя допустить, чтобы страсть и желание ослепили ее. Он здесь для того, чтобы научиться возносить женщину на самый пик наслаждения.
Женщину… Амбер почувствовала, как что-то глубоко внутри ее сжалось, и поняла, что это боль сердца.
Она также понимала, что должна делать то, что нужно этому мужчине. И пусть эти уроки станут наградой и для нее.
Очень медленно, теперь уверенная в том, что он полностью повинуется ей, Амбер отстранилась от него, прошептав еле слышно:
— Ложись на спину, а я лягу рядом.
Тяжело дыша, он откинулся на простыню, но его рука осталась на ее талии, он просто не мог отпустить Габриелл. Он старался избежать ее прикосновений к болезненно чувствительной части своего тела, прилагая усилия, чтобы предотвратить преждевременное высвобождение, — а он был так опасно близок к этому. Он так хотел спросить ее, ощущает ли она нечто подобное тому, что чувствует он… но, черт возьми! Он не знал, как достигает женщина пика своей страсти, если достигает вообще.
Его скромный опыт так и не позволил ему познать женщину, которая действительно испытывала бы это высшее наслаждение, хотя маркитантки, сопровождавшие обоз, довольно умело делали вид, что получают удовольствие от соития. Но как только серебро попадало в их руки, они, деловито поправив юбки, тут же уходили прочь, забывая о страстных вздохах и полубезумных вскриках. Сейчас все было совершенно по-другому, не так, как во время тех коротких, притворно страстных свиданий.
Он потянулся и погладил ее грудь, провел рукой по животу, такому мягкому и плоскому, и осторожно двинулся дальше. Достигнув венериного холма, опушенного мягкими волосками, он замер в нерешительности.
Габриелл понимала, что тот самый момент наступил. Она узнает, может ли Роберт дать ей то, о существовании чего она знала только понаслышке… то, что он хотел дать женщине, на которой собирался жениться.
Пожалуйста, пусть это будет возможно! Задрожав, она порывисто вздохнула и произнесла:
— Не бойся.
Она направила его руку, и пальцы Роберта, скользнув по холмику, коснулись мягких складок. Чтобы сдержать бешено бьющееся сердце, он изо всех сил стиснул зубы.
Осторожно и со все возрастающей нежностью он коснулся ее жаркого лона, ощутив нежнейшие лепестки.
Дыхание Габриелл стало прерывистым и чуть хрипловатым.
— Ты влажная, — произнес он по-французски.
— Возбуждение заставляет женщин… выделять влагу, — пояснила Габриелл.
Он нежно погладил горячую атласную поверхность и осторожно раздвинул лепестки. Габриелл вскрикнула. Роберт остановился.
— Я причинил тебе боль?
— Нет, нет! Прошу, продолжай… только нежно, медленно…
