1
— Босс, мы прибыли, — сказал Панч. — Что дальше?
Клов не ответил. Покинув будку и стоя посреди буферного отсека орбитальной станции «Черная луна», он огляделся. Отсек был похож на тот, из которого они стартовали.
Дверь разгерметизировалась и отъехала в сторону. В отсек шагнул человек в голубых брюках и клетчатой рубахе, расстегнутой на груди. Это был здоровенный русоволосый детина с добродушным, красивым, чуть одутловатым лицом. Мнемолинии у него на скулах были едва видны. Щеки и подбородок небритые, в зубах — длинная, изжеванная спичка. Ростом мужчина был на целую голову выше Клова, а его могучее тело уже подернулось жирком, как это бывает у спортсмена, ушедшего из большого спорта и пустившегося во все тяжкие.
— Психолог Крис Картер? — пробасил мужчина и улыбнулся, блеснув крепкими, белоснежными зубами. — Я Джек Поло. Командор орбитальной станции.
Клов пожал широкую, сильную ладонь командора.
— Зовите меня просто Джек. Или — командор. У нас тут без церемоний.
Капитану показалось, что от верзилы весьма ощутимо пахнуло алкоголем.
— А меня можете называть Клов, — сказал он.
— Клов? — вскинул бровь командор.
— Да. — Капитан улыбнулся и пояснил: — Университетское прозвище.
— Заметано, дружище Клов!
Командор перевел взгляд на низкорослого, неуклюжего Панча, и в серых глазах его промелькнул веселый огонек.
— А вы…
— Это мой слуга, — сказал Клов. — Его зовут Панч Патиссон.
— Забавное имя. — Командор улыбнулся приветливой, добродушной улыбкой. — Идемте в столовую, ребята, мы как раз набиваем себе брюхо. Заодно познакомлю вас с экипажем нашего корыта.
Клов шагал по широкому коридору орбитальной станции, искоса поглядывая на командора Джека. Это был первый георегинец, которого видел Клов. Четыреста лет назад они были представителями одного народа, но с тех пор пути их разошлись. Клов не мог оторвать глаза от мнемолиний на лице командора. Они постоянно находились в движении, складывались в узоры, распадались, образовывали новые рисунки. Интересно, ограничивалось ли различие между их расами наличием мнемолиний и цветом волос? Вряд ли.
— Как добрались? — спросил Джек, широко и гулко вышагивая по коридору.
— Нормально.
— Как Гея-Регина? Еще вертится?
— А куда ей деваться.
Командор пожевал спичку и хмыкнул:
— Это ты точно сказал. Ничего, что я на «ты»?
— Ничего, — отозвался Клов.
— Ты мне тоже «тыкай».
— Но вы командор.
— Плевать. Говорю тебе — у нас тут без церемоний.
— Хорошо, командор.
Джек вынул изо рта изжеванную спичку и швырнул ее в урну-утилизатор.
— Что говорят на Гее-Регине про Землю и про нас, наблюдателей? — осведомился он.
— Что вы герои, — ответил Клов. — Пытаетесь вернуть Землю людям, и все такое.
Командор Джек хмыкнул:
— Ясненько. Если без балды, то в нашей работе нет ничего героического. Сплошная рутина. Скоро, ребята, вы сами в этом убедитесь.
Шагая по коридору, Клов вдруг резко остановился и уставился в иллюминатор. Прямо под ними простиралась огромная серая планета, затянутая голубоватыми облаками.
Командор Джек тоже остановился.
— Ты чего, Клов?
— Это Земля? — севшим от волнения голосом спросил Клов.
Командор глянул в иллюминатор и кивнул:
— Ага. Планета наших предков. Красивая, правда?
— Правда. Не думал, что она такая… большая.
Командор Джек приподнял брови:
— Большая? Дружище, она меньше Геи-Регины. Хотя какого дьявола я тебе это говорю — ты и сам знаешь. Поспешим в столовую, пока мои троглодиты не слопали весь обед. У тебя еще будет время полюбоваться Землей, уж это я тебе гарантирую.
И вновь Клову показалось, что от командора пахнуло алкоголем, но он решил не забивать себе этим голову.
Меньше чем через минуту они вошли в кают-компанию. Трое мужчин, одетые в футболки и такие же голубые штаны, как у командора, сидели за столом, ковыряя ложками какую-то клейкую розовую дрянь, которой были наполнены их пластиковые тарелки. Когда командор ввел Клова и Панча, мужчины оторвались от еды и с любопытством уставились на гостей.
— Привет, троглодиты! — поприветствовал их командор. — Ребятки, этот парень — штатный мозгоправ из Космоцентра Крис Кар…
— Клов, — перебил его капитан. — Просто Клов.
— Ну да, — кивнул командор Джек. — Так его дразнили в университете. И вот теперь он у нас на борту. Прошу любить и жаловать!
