Александр нанес мечом разящий круговой удар, отрубив голову одному из нападавших и заставив второго умчаться прочь с кровоточащей раной на бедре. В пылу схватки Александр не заметил стрелы, торчавшей в его ноге чуть выше колена. Роксана встала на колени и ухватилась за черенок.
— Не трогай ее! — закричал он.
Царапина на его щеке и порез от меча на руке кровоточили, а светлые локоны были забрызганы скифской кровью. Рядом лежало обезглавленное тело одного из врагов.
— Я же сказал тебе, женщина, оставь стрелу в покое! — прорычал Александр. — Ты хоть когда-нибудь делаешь то, что тебе говорят?
— Не двигайся! Наконечник отравлен. Я должна его вырезать и очистить рану. У тебя есть вода?
— Нет. — Покрывшись потом, он упер ногу в камень, пока Роксана вытаскивала кинжалом широкий бронзовый наконечник. Она надавила на кожу вокруг раны, высосала кровь и сплюнула ее вместе с отравой.
— Разве из меня вытекло мало крови? — спросил Александр. — Хватит! Этого вполне достаточно. — Он оторвал кусок ткани от своей одежды и поднял Роксану на ноги. — Ни царапины! Ты удачлива, как Артемида.
— Ты не должен так легкомысленно относиться к яду скифов. Лошадиная моча позволит смыть…
— Тебе не удастся полить мою рану этой благовонной жидкостью. Они стали ждать, напрягая слух, но не услышали ничего, кроме шума ветра в траве. Минуты сложились в час, затем еще в один.
— Возможно, они уехали, — прошептал Александр.
— Нет. Они выжидают, чтобы…
Раздались гиканье, а затем стук лошадиных копыт, который постепенно стал стихать.
— Они решили, что с них уже хватит, — сказала Роксана. — А ты управлялся с мечом, как настоящий воитель!
Над равниной разнесся звук рога.
— Это Гефестион. Он поймает этих скифов и нарежет ремней с их спин.
— Это вряд ли. Твои греки никогда не смогут выследить их. Они появляются и исчезают неожиданно, как волки. А твой трофей уже давно тебя ждет. — Она указала туда, где, как ей казалось, в густой траве лежала отрубленная голова налетчика.
— Нет! — Он засмеялся. — Вот мой трофей. — Он поймал ее, обнял за талию и прижал к себе. — Я еще не забыл о дневной погоне. Ты дорого за это заплатишь, жена. — Он жадно поцеловал ее. — У меня много солдат, но жена только одна. Ты должна знать свое место, моя маленькая горная дикарка.
Она уперлась в его грудь обеими руками, но он увлек ее на землю, подминая под себя, а его руки сжали ее запястья, как железные обручи.
— Отпусти меня! — воскликнула она, отчаянно сопротивляясь.
Он снова поцеловал ее, заглушая крики ярости. Наконец она ответила на его поцелуй долгим и глубоким поцелуем, заставившим его кровь закипеть. Александр отпустил руки Роксаны и прижал ее к себе, а она обняла его за шею и стала гладить лицо.
— Женщина, ты сводишь меня с ума! — Он застонал, ощутив ее ласку, заставившую его забыть о боли свежих ран, наполнившую его ощущением силы и бессмертия.
Он начал потихоньку снимать с нее юношескую одежду из оленьих шкур, целуя шею и открывшееся плечо. Стащив с нее рубашку, он прижался лицом к ее обнаженным грудям, поочередно целуя каждую из них и облизывая соски, пока они не затвердели.
Она стащила штаны и сбросила высокие кожаные сапожки. Яркая луна, избавившись от облаков, осветила ее мраморное тело, представив его во всей красе.
— Ты бы все равно не досталась скифам, — произнес он. — Я убил бы тебя прежде, чем они смогли бы коснуться тебя своими грязными лапами.
Она дотронулась до его больной ноги, и он вскрикнул. Роксана наклонилась, чтобы поцеловать рану, и прошла губами по всей ноге, чтобы подразнить его вздыбленное копье. Затем она стала легонько целовать его крайнюю плоть, и он, наконец, не в силах терпеть больше ни мгновения, прижал ее к земле и вошел в ее жаждущее тело. Его глубокие и резкие движения она встретила с не меньшим пылом, извиваясь под ним и наслаждаясь его горячей атакой. Всего через несколько мгновений она вдруг замерла и закричала, ощутив накатившую на нее волну блаженства, а, достигнув высшей точки, он почувствовал, что она снова дошла до пика наслаждения.
Роксана закрыла глаза и прильнула к его груди. Он долго обнимал ее, не нарушая молчания, пока ночной ветерок охлаждал их распаленные страстью тела. Затем до него донеслось отдаленное ржание. Внимательно прислушавшись, Александр услышал топот приближавшихся лошадей.
— Оденься. Сюда кто-то едет.
— У меня есть уши, македонец. — Она потянулась к своим кожаным штанам. — Много всадников на тяжелых конях. Это твои греки.
— Она умеет скакать, сражаться, и у нее есть уши. Просто само совершенство! Не думаю, впрочем, что ты играешь в кости!
— Лучше тебя, мой господин.
— А это мы еще посмотрим. — Он свистнул Буцефалу, оседлал жеребца и посадил ее перед собой. — Постарайся придержать язык перед моими людьми. Все происшедшее будет довольно трудно объяснить. Похоже, что сделать из тебя македонскую жену окажется более значимым подвигом, чем забраться на скалу Согдианы.
Глава 6
Пока армия ждала команды Александра отправляться в поход для покорения новых территорий, среди воинов понемногу начались волнения. Раненая нога Александра заживала медленно, некоторые считали, что даже слишком медленно. Его сотоварищи открыто говорили, что их предводителя отравили. А те, кто осмеливался упоминать колдовство, без колебаний указывали на принцессу Роксану, как на виновницу всех бед.
Мягкая не по сезону погода стала быстро портиться, с гор пришли ураганы, засыпавшие снегом долины и степи. Высокогорные перевалы можно было преодолеть не раньше начала лета, поэтому войска Александра остались зимовать под цитаделью, занимаясь обучением новобранцев и проводя маневры, насколько это было возможно при такой плохой погоде.
В Балхе Александр призвал тридцать тысяч бактрийских и согдианских юношей для изучения боевой тактики македонцев и греческого языка. Он полагал, что, если возьмет с собой в Индию в составе своей армии сыновей покоренных народов, их семьи будут вести себя более миролюбиво. Эти молодые люди еще должны будут доказать ему свою преданность, а он сделает из них македонцев. Испытанных в боях ветеранов Бактрии и Согдианы он рассредоточил по подразделениям своих войск, правда, при этом не обошлось без проблем. Старая вражда не спешила умирать, и кровь часто орошала грязный снег, когда македонские воины и горцы сходились в схватках, не желая привыкать к необычным лицам, говору и обычаям.
— Это никогда не закончится, — заявила Роксана в их спальне, снимая повязки с ноги Александра. — Твои люди ненавидят моих соотечественников и никогда не смогут обращаться с ними, как с равными.
Она промыла гноящуюся рану с помощью тампонов, смоченных в разведенном уксусе, и положила мазь из смеси квасцов, порошка малахита и меда. — Если ты хочешь вылечить ногу, нужно дать ей покой.
