Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
Пока домой шли из Храма, переругались вдрызг. Надо же такому случиться, а?
Самое смешное, что всем файл понравился. Егор благоразумно умолчал, что помнил от него лишь отрывки. А как начали обсуждать, так и передрались, как вам это понравится? Начал Ромка-джи, шайтан неугомонный:
— А с кем это тогда воевали?
— С демонами, конечно! — возбужденно воскликнул Егор, все еще переживающий за Мъягу-Хо, представляя себе, как вздымает он ментальный ятаган и — вжик-вжик! — рубит в капусту ментальных вражеских чудищ.
— Думаешь, с ними? — многозначительно сказал Ромка-джи.
— А точно, Егорка, может и не с ними! — внезапно подхватила Маринка.
Ну, и началось.
И перессорились. Тьфу!
Вот уж не было печали ссориться из-за фильм-файла, да? В конце концов, это так давно было, что уже и спорить неинтересно.
Это все равно что сцепиться по поводу того, один ли Гагарин-шайтан в космос летал или все-таки вместе со святой Валентиной — первой женщиной в космосе? С той поры и Валентинов день, говорят, именно поэтому и празднуют: «валентинки» рисуют, стихи и песни пишут, по ларингам их передают. Известное дело — напишешь любимой песенку, запишешь да передашь ей в Валентинов день. Если понравилось ей — навек она твоя будет!
Суеверие, конечно, но очень уж красивое!
«На будущий год Маринке „валентинку“ с дутаром пошлю. И с Моцартом. Качну у Зии и Саввы из их компа. Специально качну! Ей понравится, у нее всегда был музыкальный слух… не то что у шайтан-балбеса Ромки-джи, которому песчаник в уши нагадил!» — думал Егор, чистивший калаш. Неловко получилось. Карим его обругал за то, что Егор ему перед Каримовым дозором калаш нечищеным оставил. Вот тебе и приехали! Поменялись местами, как говорится. Всю жизнь Егор на Карима ворчал по этому поводу, а тут…
Но теперь — надо чистить, чего уж там. Виноват, так виноват.
* * *
Последний Совет каким-то странным был. Во-первых, пригласили Егора. Ромка-джи чуть совсем от зависти не помер. Во-вторых, Зия и Савва, улыбаясь, попросили стариков, чтобы несчастного, вдрызг обзавидовавшегося все-таки впустили, а то, мол, все равно он около Кима болтаться будет, пока совсем не сведет старика с последнего ума. Если, конечно, с Ромки-джи страшную клятву возьмут, что сидеть он будет тихо и голос подаст только в том случае, когда к нему непосредственно обратятся.
Ромка-джи чуть сам с ума не сошел, когда Егор его позвал. Думал, друг его закадычный шутит так жестоко. В зал вошел, как пьяный, глаза квадратные, красный и взъерошенный. В ответ на строгую речь старосты он так горячо и быстро кивал головой, прижимая руки к сердцу, что Егор подумал — отвалится голова, вот-вот отвалится! Не отвалилась, однако.
А в-третьих, пришел и мулла-батюшка вместе с Мамой-Галей. Ох и серьезные же дела обсуждать будут!
Поначалу староста, как водится, перебрал все дела, прошедшие за последнее время. К каждому делу комментарий сделал да мораль вывел. Егор это вполуха слушал. Он смотрел на Маму-Галю и думал о том, какой когда-нибудь станет Маринка. Красивая будет — это уж точно. От нее и сейчас-то глаз не оторвать, особенно когда смеется. Независимая. Гибкая и грозная, как пустынная дева-сирена. Воительница, как мама ее!
Как-то дядя Ахмат, когда еще жив был, посмеяться решил с пьяных глаз. Стрелять из калаша, говорит, каждый может научиться. А что ты, Мама-Галя, гурия песчаная, делать будешь, ежели тебя в пустыне настоящий батыр подкараулит и с недвусмысленными предложениями подкатится? Это он осмелел, ясное дело, потому что муллы-батюшки тогда еще не было! Ну и пьяненький, естественно. Мужик он был веселый, все женщины на него поглядывали, а он только песни пел да от одной вдовушки к другой кочевал.
Ну Мама-Галя, естественно, холодно улыбнулась и сказала, что в этой пустыне настоящих батыров раз-два и обчелся. Ну Егор подрастет… тогда уже три батыра будет! Но дядя Ахмат в их число — увы! — не входит никаким боком. Ахмат, конечно, смеяться начал. Ну и дошло у них до настоящего поединка. Ребятня крик подняла, сбежались все. Старухи только губы поджимают, дядя Аня, стараясь не засмеяться, два равных сучка ген-саксаула отламывает — мол, это ваши ножи, ниндзя дорогие. Словом, кутерьма!
Мама-Галя даже повязку надевать не стала. Просто сплела наскоро волосы в свободную косу и ремешком перехватила, чтобы не расплеталась. В дозоре она обычно армейскую косынку носит, а тут отмахнулась. Не надо, мол, мне ничего. Тут, говорит, и дел-то на минуту. Ну, народ, конечно, развеселился. Дядя Аня даже на камеру хотел снимать, да за калашом бежать было некогда. Лада-оглы приплыла, отдуваясь. Со старухами села и молчит. Те к ней с возмущением: тыр-тыр-тыр! Мол, Мама-Галя совсем уж от рук отбилась, виданное ли дело — с мужиком бороться?! Пусть, раз уж ей неймется, ночью борется… как все приличные женщины — ха-ха-ха! — прости нас, грешных, Господь-Аллах!
Но Лада-оглы только презрительно бровью повела. Она Маму-Галю всегда уважает. Говорит, что в молодости сама тоже сорванцом была, а как замуж вышла, так и огрузла. Еще бы, роди-ка шестерых погодков, небось располнеешь. Но Ахмата она и сейчас запросто за шиворот возьмет и в колючие кусты зашвырнет, как ягненка. И кричит: «Давай, Мама-Галя, врежь ему по пьяной морде, будет знать, как над женщинами насмешничать!»
Вышли бойцы в круг. У Мамы-Гали глаза мрачным светом горят. Ахмат — а уж отмашку дали! — все стоит и собравшимся рукой машет. Рисуется перед публикой. Тут-то бы его и ткнуть «ножом», но не из тех Мама-Галя. Ей победу в чистом виде подавай! Дождалась, когда Ахмат к ней медленно пошел… пригнулся, руку с «ножом» правильно держит. Вполне прилично держится, не хуже, чем бойцы в фильм-файлах. Потом раз — и метнулся к Маме-Гале.
И вот тут-то самое главное и произошло. Та вроде убегать поворачивается, Ахмат даже улыбнуться успел. А вот и нет! Разворачивается Мама-Галя на левой ноге вокруг своей оси, а правой, описав круг и набрав силу инерции, ка-а-ак двинет Ахмату по голове. Тот только — брык! — и упал, как подкошенный. А Мама-Галя торжествующе закричала — гурия, точно гурия! — и прыгнула ему на спину. Рывком за волосы голову ему вздернула и… «перерезала» горло.
Бабки только крякнули.
А Лада-оглы как засмеется, заливисто так, как девчонка! Выскочила в круг и обнимает Маму-Галю:
— Мама-Галя, красавица ты моя! Молодец, какая же ты молодец!
Дядя Аня затылок почесал и сказал:
— Слушай, так и убить человека можно… ты бы уж поаккуратнее, а?
Но дядя Ахмат все-таки хороший был человек, веселый! Прочухался, поднялся и перед Мамой-Галей на одно колено встает:
— Прости меня, красавица, за то, что с такой женщиной, как ты, груб был! — И руки к сердцу прижимает.
А у самого уже наливается синяк на пол-лица. Мама-Галя улыбнулась и руку ему протягивает ладонью вниз. И дядя Ахмат ей руку целует!
Прямо вот взял и поцеловал!
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
