На улицах Тора было темно. Местами дорога круто ' забирала вверх, иногда улицы начинали немыслимо петлять, в некоторых местах я едва мог протиснуться между стенами. Временами мне приходилось продвигаться на ощупь. Кое-где у ворот тускло горели светильники.
Мне показалось, что сзади раздались шаги. Я откинул бурнус, вытащил из ножен ятаган и замер.
Ни звука.
Я продолжил свой путь. Ничего не было слышно.
Я оглянулся, но меня обступала лишь непроглядная тьма.
По моим оценкам до дома оставалось не более половины пасанга. Впереди виднелись тускло освещенные факелами открытые ворота. Я остановился.
Мой путь пролегал через небольшой дворик. У ворот мелькнула неясная тень.
Одновременно сзади раздались шаги и движение людей. Их было пятеро. Я резко обернулся и зарубил первых двух, прежде чем они успели сообразить, что происходит. Трое оставшихся попытались взять меня в кольцо. Я отступал в низкой стойке. Надо было любой ценой выманить вперед наступающего по центру. Тогда я смог бы атаковать любого из крайних, не опасаясь, что придется иметь дело с тремя клинками. Но центральный не высовывался, наоборот, выдвигались люди с флангов, что делало мое положение весьма опасным. Атаковать я не мог, ибо тут же попал под удары нескольких ятаганов. Эти парни не были простыми уличными грабителями.
Неожиданно трое замерли, один из них швырнул ятаган на землю, после чего все развернулись и побежали.
Я услышал, как позади меня захлопнулись ворота и со стуком задвинулся засов.
Обернувшись, я не увидел ничего, кроме запертых ворот. Воткнутые в стены факелы едва освещали желтую штукатурку рядом с собой.
С другой стороны ворот раздался душераздирающий крик.
Тогда я еще не знал, сколько человек ждало меня во дворе.
Опустив ятаган, я остановился за закрытыми воротами дворика.
Справа вверху отворилось узкое окошко, и чей-то голос спросил:
— Что здесь происходит?
Зажегся свет и в других окнах. Люди выглядывали наружу. Какая-то женщина, приподняв паранджу, вглядывалась во тьму. Спустя два-три ина на улицу вышли мужчины с факелами и фонарями. С другой стороны ворот доносились голоса и шум. Завизжала женщина. Между створками блеснула полоска света.
— Открывайте! — барабанил по ним человек с моей стороны. Было слышно, как подняли тяжелый засов, затем заскрипели створки на четырехдюймовой втулке. Четверо человек с нашей стороны помогали отворить ворота. Во дворе полукругом стояла толпа. Поднимая факелы, люди смотрели на каменный пол дворика. Я отметил высоту стен и прилегающих крыш и лишь после этого посмотрел туда, куда все.
На камнях лежали одиннадцать растерзанных трупов и части человеческих тел.
— Кто это мог сделать? — прошептал чей-то голос.
Вряд ли хоть одному удалось уйти, подумал я.
Четыре головы были напрочь оторваны; у двоих они держались на каких-то лохмотьях; горло одного человека выглядело так, словно по нему дважды ударили параллельными клинками; расположение ран было мне знакомо. Двое потеряли руки, один человек ногу, у одного из безруких выпотрошили внутренности. Я разглядел на его плече отпечаток челюстей. Мне уже приходилось видеть подобное в Торвальдсленде. У человека без ноги была откушена часть спины, так что сзади виднелось содержимое желудка. Один из безруких тоже был наполовину сжеван, из грудной клетки торчали ребра, не хватало сердца и левого легкого. Одиннадцатого умертвили более или менее аккуратно. На шее виднелось синюшное круговое пятно, как от веревки, а горло было прокушено.
Я снова посмотрел на стены и крыши окружающих дворик домов.
— Кто мог это сделать? — повторил свой вопрос мужчина.
Я вышел со двора. Возле зарубленных мною людей уже собралась толпа.
Я посмотрел на мертвых и спросил:
— Кто-нибудь их знает?
— Да, — отозвался мужчина. — Это Тек и Сауд, люди Зева Махмуда.
— Больше не будут убивать, — бросил кто-то.
— Где я могу поговорить с благородным Зевом Махмудом? — спросил я.
— Он и его люди целыми днями пропадают в кофейне «Шесть цепей».
— Спасибо тебе, горожанин.
Я вытер лезвие ятагана о бурнус одного из убитых и вложил его в ножны.
Подняв голову, я увидел, что в нашу сторону бежит с фонарем маленький водонос, которого я уже несколько раз встречал на улицах города.
— Вы видели? — Лицо его было белее мела, беднягу трясло. Я показал на убитых.
— Знаешь их?
Водонос вгляделся в лица.
— Нет, они не из Тора.
— Не поздно ли разносить воду?
— А я не разношу воду, господин.
— Как ты попал в этот район?
— Живу неподалеку, — ответил он и с поклоном удалился, прихватив свой фонарь.
Я обернулся к человеку, с которым говорил раньше.
— Он в самом деле живет рядом?
— Нет, — ответил тот, — он живет возле восточных ворот, возле загонов для верров.
— Знаешь его?
— В Торе все его знают. — Кто он?
— Водонос Абдул.
— Спасибо тебе, горожанин.
— Зев Махмуд? — спросил я.
Здоровенный детина с агалом, сидевший в кофейне, поначалу рассердился, потом побледнел. Острие ятагана уперлось в его горло.
— На улицу, — приказал я. Взглянув на двух его сотрапезников, сидевших за низким столиком, скрестив ноги, я добавил: — И вы тоже.
— Нас трое, — усмехнулся Зев Махмуд.
— Давай шевелись.
— Как хочешь. — Он улыбнулся.
Один из его спутников, пришедший без ятагана, одолжил его у посетителя кофейни.
— А я боялся, что останемся без гонорара, — засмеялся он. У входа в кофейню я прикончил всех троих. Я не хотел
оставлять их позади себя в Торе.
Домой, на улочку гуртовщиков и погонщиков, я вернулся опять поздно.
Увидев на ступеньках своего дома водоноса, я нисколько не удивился.
— Господин? — Да?
— Вы в Торе недавно и многого не знаете. Я мог бы вам помочь.
— Не понимаю, — сказал я.
— Скоро начнется война между каварами и аретаями. Караванные пути закроют. Будет очень трудно найти гуртовщиков или погонщиков, которые согласятся в такое время отправиться в пустыню.
— Как же, — поинтересовался я, — минует нас эта беда, если ты станешь мне помогать?
