Рейфорд восхищался Брюсом. Молодой человек быстро понял, что его лицемерное отношение к христианству привело его к краху в поворотный момент человеческой истории. Он осознал свой грех, раскаялся и посвятил себя спасению всех, кого еще можно спасти. Брюс Варне посвятил этой цели всего себя.
При других обстоятельствах Рейфорд, наверное, переживал бы за Брюса, опасаясь, что он совершенно изнурит себя. Но Брюс казался таким полным энергии, целеустремленным. Безусловно, ему следовало бы высыпаться, но сейчас пастор был совершенно переполнен истиной и стремился делиться ею.
— На следующей неделе мы продолжим и поговорим об оставшихся трех всадниках Апокалипсиса, — объявил Брюс. — Но я хотел бы, чтобы вы ушли домой с моим предостережением. Всадник на белом коне — это Антихрист, который сознательно вводит в заблуждение, обещая мир и всеобщее единство. В Книге пророка Даниила говорится, что Антихрист заключит договор с Израилем. Он будет притворяться вашим другом и защитником, но в конце концов окажется завоевателем и разрушителем. Сегодня я больше не буду говорить об этом, но на следующей неделе мы подробно обсудим, почему это произойдет, и каковы будут последствия этих событий. Под конец я хочу вас заверить в том, что я — не Антихрист.
Последние слова привлекли всеобщее внимание. Послышался сдавленный смех.
— Я имею в виду не то, что вы сейчас можете подозревать меня, — сказал Брюс, вызвав еще больший смех, — но может наступить такой момент, когда под подозрением окажется каждый лидер. Поэтому помните, что с этой кафедры я вам никогда не обещал, что на земле наступит прочный мир. В Библии определенно говорится, что после заключения мирного договора с Израилем покой не земле продлится только полтора года. Я предсказываю, что впоследствии мира не будет. Явятся три других всадника, которые принесут с собой войну, голод и смерть. На следующей неделе вы не услышите здесь ни приятных слов, ни чего-то ободряющего и обнадеживающего. Наша единственная надежда-Христос, и даже в Нем нас ждут страдания. Итак, до встречи через неделю.
Окончание проповеди оставило Рейфорда, как и всех других, в состоянии смятения. Ему хотелось, чтобы Брюс не прекращал говорить. У него была еще масса вопросов. Обычно по окончании собрания органист начинал играть, а Брюс уходил в заднюю часть церкви, пожимая по пути руки уходящим людям. Но сегодня Брюсу не удалось добраться даже до бокового прохода. Его останавливали, обнимали, благодарили, задавали вопросы.
Места Рейфорда и Хлои были в одном из первых рядов, и хотя Рейфорд слышал, что Бак заговорил с Хлоей, он стал прислушиваться к тому, о чем люди спрашивали Брюса.
— Уж не утверждаете ли вы, что Николае Карпатиу и есть Антихрист? спросил один.
— Разве вы слышали, что я это говорил? — возразил Брюс.
— Нет, но это же совершенно очевидно! В новостях уже обсуждается план какой-то его сделки с Израилем.
— Тогда продолжайте читать и обдумывать, — ответил Брюс.
— Но ведь это не может быть Карпатиу. Он не производит впечатления лжеца.
— А какое впечатление он произвел на вас? — спросил Брюс.
— Спасителя.
— Почти что Мессии? — настаивал Брюс.
— Да!
— Есть только один Спаситель, один Мессия.
— В духовном смысле — да, я понимаю, но я имею в виду в политическом смысле. Не говорите мне, что Карпатиу не тот, кем кажется.
— Я говорю вам только то, что написано в Священном Писании, — ответил Брюс. — И настаиваю только на том, чтобы вы внимательно следили за новостями. Мы должны быть мудры, как змеи, и просты, как голуби.
— Вот именно так я и характеризую Карпатиу, — вступила в разговор женщина.
— Будьте осторожны, — сказал Брюс, — не приписывайте атрибутов Христа никому из тех, кто не следует за Ним.
* * *
По окончании собрания Бак взял Хлою за руку, но она не отозвалась на его пожатие, как он надеялся. Она медленно повернулась, чтобы увидеть, чего он хочет. В выражении ее лица не было ни единого намека на тот полный ожидания взгляд, который был у нее в пятницу вечером. Теперь окончательно ясно, что она обиделась.
— Думаю, вы гадали, зачем я вам звонил… — начал он.
— Я решила, что вы скажете мне об этом потом.
— Я хотел спросить, нет ли у вас желания посмотреть мою новую квартиру.
Бак объяснил ей, где он находился утром.
— Может, вы могли бы заглянуть ко мне завтра утром, и затем мы бы позавтракали.
— Не знаю, — ответила Хлоя, — пожалуй, насчет завтрака ничего не получится, но если у меня будет возможность, я к вам забегу.
— Договорились.
Бак почувствовал, что его поставили на место. Очевидно, она была довольно ранима, и уж, конечно, не собиралась разбивать свое сердце.
Как только Хлоя исчезла в толпе, Рейфорд подошел к Баку пожать руку.
— Как дела, мой друг?
— Все нормально, — ответил тот, — устраиваюсь на новом месте.
Рейфорда терзало желание спросить кое о чем Бака. Он посмотрел вверх, потом снова на Бака. При этом боковым зрением он увидел, как Брюса Барнса окружили десятки людей в стремлении задать ему свой личный вопрос.
— Бак, можно мне кое о чем вас спросить? Вы не жалеете о том, что представили Карпатиу Хетти Дерхем?
Бак сжал губы, закрыл глаза, потер ладонью лоб.
— Жалею. Вспоминаю об этом каждый день, — ответил он шепотом.
Рейфорд кивнул и встал коленями на скамью, глядя в лицо Баку.
— Я тоже думаю об этом, — сказал капитан, — и очень жалею. Вы ведь знаете, мы были друзьями, не просто коллегами, но и друзьями.
— Я слышал, — ответил Бак.
— У нас не было интимных отношений или чего-то подобного, — поспешил заверить его Рейфорд, — но я всегда опекал ее.
— Я слышал, что она взяла месячный отпуск из «Панкон».
— Да, — ответил Рейфорд, — но это всего лишь для отвода глаз. Вы же понимаете, что Карпатиу хочет держать ее при себе, и у него хватит денег, чтобы платить ей больше, чем она получает у нас.
— Ничуть не сомневаюсь.
— Она в полном восторге от своей работы, не говоря уже о нем самом. Кто знает, какие между ними могут быть отношения.
— Как сказал Брюс, не похоже, что Карпатиу взял ее на работу за ее мозги, — заметил Бак.
Рейфорд кивнул. В этом они были полностью солидарны. Хетти Дерхем уже превратилась в марионетку Карпатиу. Если и могла еще существовать хоть какая-то надежда на спасение ее души, то в то время как Хетти постоянно, изо дня в день оставалась в его обществе, эта надежда становилась все более призрачной.
— Я беспокоюсь о ней, — сказал Рейфорд. — И именно из-за того, что мы были с ней в дружеских отношениях, мне неудобно предостерегать ее. Она была одной из первых, с кем я заговорил о Христе. Но ее это совершенно не затронуло. До этого я проявлял к ней интерес, на который не имел морального права. Естественно, что теперь она относится ко мне отрицательно.
