Кристин взяла трубку и выскользнула в холл, откуда через какое-то время раздались ее гневные крики:
— Да мне плевать, что у него неотложное дело, Генри! Позовите его, и немедленно! Я застряла в этом чертовом городке! Тут все занесено снегом! А у него, видите ли, неотложные дела! И это накануне нашей свадьбы!
Габо и Пэм выразительно переглянулись, а Джен, поймав недоуменный взгляд Бриззела, пожала плечами. По всей видимости, жених Кристин относился к той породе людей, для которых работа второй дом, где они проводят большую часть времени. Правда, совершенно непонятно, почему перед своей свадьбой Кристин приехала в Лайтшроубс с каким-то Лео, из-за которого так беспокоилась.
— И за этого кретина я собираюсь выйти замуж! — громогласно объявила Кристин, вернувшись в гостиную. Щеки ее раскраснелись, красивые глаза цвета лаймовой мякоти метали молнии. Кажется, на этот раз она разозлилась не на шутку.
На крики из кухни прибежала Марта, которую присутствие в гостиной мистера Бриззела удивило не меньше, чем состояние, в котором пребывала Кристин.
Кристин быстро успокоили — ни Дако, ни Джен не принимали в этом участия, им выпала роль немых свидетелей чужой драмы, — и она, опрокинув порцию текилы, заявила, что Эрик и Лео редкостные эгоисты.
— Может, я чего-то не понимаю, леди, — заметил Дако, все это время сосредоточенно гладивший обезьянку, разомлевшую от его прикосновений и уснувшую в складках черного халата, — но какое отношение к вашей свадьбе имеет второй мужчина? Он что у вас шафер?
Кристин мрачно покачала головой.
— Лео не шафер. Лео вообще категорически против моей свадьбы. С Лео я познакомилась позже, чем с Эриком, и всем было бы легче, если бы этого знакомства не случилось.
6
Те, кто хорошо знал Кристин Найсер, вряд ли могли бы назвать ее детство безоблачным. Детство ее было пасмурным, и среди кучных свинцово-серых облаков редко проглядывали лучики золотого солнца.
Эва, мать Кристин, относилась к тем женщинам, которым не так уж важно, что за тип мужчина, который находится рядом с ними, лишь бы этот самый мужчина брал на себя труд принимать решения и хоть как-нибудь обеспечивал семью.
Едва успев развестись с первым мужем — отец Кристин ушел к другой, когда девочке исполнилось пять лет, — Эва обзавелась вторым, от которого немедленно забеременела. Через девять месяцев у Кристин появился брат, а еще через пять лет — новый отчим, от которого Эва поспешила обзавестись третьим ребенком, подарив дочери еще одного брата.
Семейство Найсер — третий муж Эвы усыновил детей от предыдущих браков — жило отнюдь не в тепличных условиях. Бартон Найсер неплохо зарабатывал, однако был настолько скуп, что гардероб его жены состоял из трех платьев и двух комплектов нижнего белья, в которых она проходила три года, а дети питались продуктами, за которыми Бартон специально ездил на самый дешевый рынок города, пользовавшийся к тому же самой дурной славой.
Бартон не изменил своего отношения к этому рынку даже тогда, когда его родного сына увезли на «скорой» с тяжелейшим отравлением, и каждые выходные неизменно начинались с того, что все семейство усаживалось в старую колымагу, чтобы полдня провести в поисках просроченных йогуртов, полусгнивших овощей и прочих деликатесов, от одного вида которых у Кристин начинался приступ дурноты.
Когда девочке исполнилось тринадцать, Бартон начал проявлять к ней особенный интерес. К счастью, Кристин, наслышанная о подобном интересе от такой же неблагополучной подруги, немедленно заявила отчиму, что не побоится пойти в полицию сразу же после того, как интерес отчима перейдет границу дозволенного. Это решительное заявление несколько остудило пыл Бартона, однако он использовал любую возможность, чтобы застать Кристин в одиночестве и стиснуть ее в своих мерзких объятиях, которые этот подлец осмеливался называть отцовскими.
В школу Кристин ходила в стареньких платьицах матери, залатанных, заштопанных и криво подогнанных по фигуре. Туфли носились годами: их выбрасывали лишь тогда, когда каблук стирался до основания. Стоит ли говорить о том, что одноклассники Кристин, чьи родители не страдали патологической скупостью, всячески издевались над скверно одетой девочкой и величали ее не иначе как заморыш.
Однако же, несмотря на отношения в семье и в школе, Кристин не была замкнутым и забитым ребенком. Она нередко поколачивала своих обидчиков, и это хоть на какое-то время затыкало им рты. К тому же к четырнадцати годам Кристин превратилась в настоящую красавицу, и этого не могла скрыть даже ее убогая одежонка.
От простоватой Эвы Кристин отличали удивительная практичность и умение использовать мужской интерес в тех целях, которые она ставила перед собой. Кристин поклялась, что никогда ни в чем не будет нуждаться, и готова была пойти на все, чтобы добиться своей цели.
Уже в пятнадцать девочка обзавелась не молодым, но довольно обеспеченным ухажером, который не жалел средств для того, чтобы «его куколка» выглядела на все сто. Очень скоро гардероб Кристин пополнился новыми вещами, а холодильник — хорошими продуктами, которые ее братья могли есть без риска слечь с отравлением.
Естественно, такие перемены не могли не вызвать возмущения Бартона, но Кристин заявила, что подрабатывает официанткой в свободное от учебы время, поэтому отчим, в основном беспокоившийся из-за того, что его приемная дочь влезла в неоплатные долги, больше не задавал ей вопросов.
В отличие от Бартона, Эва конечно же переживала за Кристин и даже пыталась вызвать дочь на откровенный разговор. Пожалев мать, Кристин рассказала Эве лишь половину правды о богатом ухажере, утаив, что ее любовник сорокалетний мужчина, который никогда не женится на ней, потому что давно уже женат и имеет двоих детей.
Очень скоро Кристин утерла носы своим одноклассникам. Она выиграла конкурс красоты «Первая красавица школы», а на выпускном, ей достался гордый титул Королевы бала. Королем оказался давно уже влюбленный в нее капитан школьной бейсбольной команды, но отношения с ним прагматичная Кристин не рассматривала всерьез. Она метила выше.
Благодаря существенной финансовой поддержке своего любовника Кристин удалось отложить довольно приличную сумму, которую она планировала потратить на то, чтобы, уехав из своего захудалого городишки, снять маленькую квартирку на окраине Нью-Йорка и устроиться на престижные курсы гримера-стилиста. Твердо вознамерившись выполнить задуманное, Кристин позвала с собой ту самую неблагополучную подругу Элен, чье положение в семье мало чем отличалось от положения самой Кристин.
О своем отъезде Кристин оповестила родных запиской. Часть своих денег она оставила матери, прощание с которой не причинило бы ей ничего, кроме ненужной боли. Кристин жалела Эву и сводных братьев, но мысль о том, что ей навсегда придется остаться в этом богом забытом городке и выйти замуж за владельца какой-нибудь занюханной забегаловки, от которого будет разить потом и пивом, вызывала у нее отвращение.
Поначалу Нью-Йорк принял девушек не очень-то гостеприимно. Цены на жилье кусались, поэтому им удалось снять лишь убогую квартирку, находившуюся рядом с железнодорожной станцией. Постоянный грохот поездов и удаленность от места, куда девушки устроились на работу, не позволяли им нормально выспаться. Первый год в Нью-Йорке Кристин запомнился тем, что ей постоянно хотелось спать. Глаза закрывались сами собой и в магазинчике нижнего белья, где они с Элен консультировали покупателей, и на курсах, которые должны были стать путевкой в лучшую жизнь.
