Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
Но мне было все равно. Полагаю, такое отношение можно причислить к моим недостаткам, однако я никогда не был высокого мнения о человеке лишь потому, что поворот Колеса сделал его отпрыском знатного семейства. Несмотря на все мои прежние титулы и мой аристократический брак, общение с такими людьми заставляет меня заметно нервничать, хотя с годами я научился скрывать свои чувства.
Гораздо уютнее мне в бараке, в походной палатке, на охоте или в таверне, в обществе простого люда. Дворцы и роскошные хоромы наводят на меня тоску.
Поэтому перспектива стать простым копейщиком или лучником не пугала меня и не вызывала стыда, хотя я полагал, что смогу показать себя с лучшей стороны и добиться перевода в кавалерию.
Но тут снова вмешалась моя удача.
Как я уже говорил, у моего отца не было связей в высших армейских эшелонах, но кое-то задолжал ему одну услугу. Это был отставной домициус Рошанар, полковой командир моего отца в битве при Тьеполо. Не знаю, что совершил мой отец в тот день — он никогда не рассказывал о своих воинских подвигах — но, очевидно, это не осталось забытым.
В один прекрасный день в наше поместье прибыл гонец. Он привез с собой официальный свиток, который, после того как были сломаны сургучные печати, оказался предложением места в Кавалерийском лицее, расположенном неподалеку от Никеи.
Этот лицей считался одной из наиболее элитных военных школ. Туда поступали лишь сыновья богатых вельмож и наследники старших офицеров, имеющих особенно хорошие связи наверху.
Никто из нас не имел понятия о том, как это могло случиться. Среди лиц, подавших прошение о поступлении в лицей, пять мест распределяются по жребию, но поскольку я не посылал писем в Никею, подобный выигрыш был невозможен.
Объяснение, конечно же, крылось в другом месте. Со следующей почтой пришло письмо от домициуса Рошанара. Он писал, что не только рекомендовал меня в лицей, поскольку не имеет собственных детей, но также выделил сумму, достаточную для моего содержания за все годы обучения. Я видел, как грозно ощетинились усы моего отца, но он продолжал читать вслух довольно невнятные объяснения Рошанара насчет слухов о якобы необыкновенно низких урожаях в Симабу и разорении многих землевладельцев. Письмо заканчивалось призывом рассматривать этот поступок не как благотворительность, но как способ пополнить достойными офицерами ряды армии, которой они отдали лучшие годы жизни.
Мне показалось, что отец готов взорваться и разразиться гневной тирадой насчет «подачек от бывшего начальства», но мать быстро увела его в другую комнату. Я не знал, что она ему сказала, но когда они вернулись, мое поступление в Кавалерийский лицей было делом решенным.
Учеба в лицее начиналась в Период Орошения, до наступления которого оставалось не так уж много времени. Мне предстояло длительное путешествие, ведь Никея расположена очень далеко от Симабу. Последние дни я провел с отцом, выясняя у него все подробности об армейских лицеях, которые он мог припомнить. Хотя он сам не учился в подобном лицее, а закончил офицерские курсы в нашей провинции, он слышал много историй от офицеров, которые считали, — и по-прежнему считают, сухо добавил он, — что лучшие годы их жизни были проведены именно там.
Когда пришло время, я выехал из дома на Лукане — жеребце, которого я выбрал сам. Он не был моим любимцем, зато ему лишь недавно исполнилось пять лет, и я надеялся, что он разделит со мной большую часть моей военной карьеры. Я взял сменного коня — Кролика, названного так за длинные уши, но, к счастью, не за трусливый нрав, а также пару мулов, нагруженных моими пожитками.
Доехав до поворота дороги, я обернулся, чтобы помахать на прощание и последний раз взглянуть на свой родной дом. Было жарко, но пелена, заволакивавшая мои глаза, исходила не от солнца. Мой отец... мать... сестры... все преданные слуги и деревенские друзья оставались там. Я запечатлел их в своей памяти словно художник, бросающий последний взгляд на модель, перед тем как взяться за кисть — как будто мне было не суждено увидеть их слова.
По правде говоря, почти так оно и случилось.
Я возвращался в Симабу лишь дважды, на похороны своих родителей. Иногда я находился на другом конце света, в другое время был невероятно занят, а потом визиты на родину стали невозможными из соображений безопасности моих близких. Впрочем, и это не вся правда. Не раз выпадала оказия, когда я мог отправиться домой, а не в какое-нибудь другое место.
Но я этого не делал, сам не зная почему.
Возможно, это было бы похоже на возвращение в мечту лишь для того, чтобы убедиться, какой эфемерной безделушкой она оказалась в действительности.
Глава 5
Кавалерийский лицей
Мое знакомство с лицеем началось с громоподобного рева суровых отставных кавалеристов, бывших уланских майоров, эскадронных или полковых проводников, получивших должности инструкторов за луженые глотки и глаза, способные с другой стороны плаца разглядеть пятнышко на мундире или кусочек навоза, прилипший к лошадиному копыту. Это было нелегко, и многие кадеты отчислились по собственному желанию.
В конце концов, отсеялось достаточное количество слабаков. Остальные получили молчаливое одобрение, и армия начала перекраивать нас на свой манер.
Я упорно трудился в учебных аудиториях, но моя успеваемость едва ли превышала среднюю по нашему классу. От некоторых обязательных курсов меня просто тошнило — например от «армейского этикета» и «парадных церемониалов». Они были жизненно необходимы для успешной карьеры какого-нибудь лизоблюда, мечтающего попасть в адъютанты к генералу, но не имели ни малейшего отношения к моим намерениям относительно дальнейшей службы. Я неплохо успевал по математике, во всяком случае, до тех пор, пока инструктор мог показать мне возможности ее применения на местности. Я до сих пор могу с точностью до дюйма рассчитать высоту горы, которую необходимо взять приступом, зная расстояние до нее и угол к вершине. Но что касается радостей игры с абстрактными числами, предположительно выражающими нашу связь со Вселенной... по-моему, это не намного лучше, чем болтовня жрецов и священников.
Один из курсов, который я хорошо помню сейчас, назывался «Боевая магия». Занятия вел не чародей, что поначалу показалось мне странным, а кадровый офицер, предложивший нам не дремать на его лекциях и не досаждать неуместными вопросами, если мы не хотим получить свое первое назначение на Забытый Остров, который, как всем известно, находится у черта на рогах. Он объяснил, что владеет небольшим Талантом, и по этой причине был выбран инструктором. Для лицейского начальства важно, чтобы занятия вел «реалист», а не какой-нибудь школяр с мозгами набекрень, пичкающий учеников бесполезными теориями и бессмысленными заклинаниями.
Слушая его лекции, мы усваивали армейские понятия о роли чародейства на полях сражений. Она имеет важное значение, но едва ли решающее в том случае, если присутствует с обеих сторон , объяснил офицер. Армия идет в бой, а сопровождающие ее чародеи налагают на противника заклятия смятения и страха, пытаются повлиять на погоду, вызвать оползень, заставить реки выйти из берегов или, наоборот, обмелеть, в соответствии с тактическими требованиями. Но поскольку противник может творить собственную магию, заклинания с обеих сторон почти неизбежно нейтрализуют друг друга. Конечно, если одна сторона сражается «голой», то есть без магии, она быстро потерпит поражение.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
