— Принимается, мой господин, — сказала она, — пусть даже ответ был скорее льстивым, чем по существу.
На самом-то деле больше всего мое решение диктовалось провалом веры в собственного сына. Как многое решил и провал веры в Яноша. Но я поклялся, что не допущу подобной ошибки с этой девушкой по фамилии Серый Плащ.
Я в этом смысле был в долгу у Яноша.
Я поднял бокал, провозглашая тост.
— На этот раз, — сказал я, — ошибки у нас не будет.
Глава 3ВОЛК В ДОМЕ МАГИСТРА
Прошло несколько дней после моего решения, и странное чувство беспокойства овладело мною, преследуя по пятам. Я стал плохо спать, хотя со дня смерти Омери сон и так не был слишком крепким. Но теперь я просыпался незадолго до рассвета с ощущением страха. Словно я опять стал маленьким и жду, что меня вот-вот накажут за какие-то проказы.
Поначалу мне казалось, что моя тревога основана на том, что я еще не объявил мои планы семейству. Затем я подумал, что, может быть, подобно большинству известных мне стариков из-за неподвижного образа жизни я скопил в своем организме какую-то тухлятину, влияющую на мозг и вызывающую все эти мрачные мысли.
Я стал заниматься зарядкой, и не только из желания прочистить мозги, но и потому, что в таком состоянии старой развалины, в котором пребывал сейчас, просто не смог бы пройти весь предстоящий путь по диким землям. Я припомнил все те приемы, которые преподавал солдатам Янош Серый Плащ, и старательно принялся их выполнять утром и вечером. После обеда я обычно около часа плавал в садовом бассейне. Наняв мастера по фехтованию, несколько часов в неделю я проводил с ним, топча маты. Но все это было пустяками по сравнению с самыми сложными упражнениями. Каждое утро, встав до рассвета, я почти полностью обнажался и, будь на дворе дождь или солнце, бегал, взяв в компаньоны Квотерволза. Он-то сам занимался бегом и в летнюю жару, и в зимнюю непогоду, пристрастившись к этому со дня поступления ко мне на службу, и без конца повторял, насколько же хорошо эти пробежки влияют на него. Конечно, ведь в силу своей молодости он был избавлен от всех болячек, свойственных старости. Ну а если говорить правду, то я сопровождал в забегах Квотерволза совсем недалеко, отставая безнадежно, когда он начинал подъем вверх, на гору Афену — до горы было три лиги, а там еще вверх целая лига.
Поначалу я вообще едва успевал отбежать от виллы, как вынужден был опускаться на колени, задыхаясь, как рыба на суше, но с каждым днем отвоевывал понемногу дистанцию у своей немощи. И я ощутил настоящую победу, когда смог пробежать так далеко, что очутился у подножия встающей из утренней дымки горы Афены.
Что касается питания, тут проблем не было; я не принадлежал к людям, набирающим с возрастом вес, а уж после смерти Омери и вообще перестал испытывать удовольствие от накрытого стола.
Я не знал, что думали домашние по поводу всего происходящего со мной, и, спросив об этом Квотерволза, был удивлен.
— Что ж, они полагают, вы хотите набраться силенок, чтобы у той девчушки после кувырканий в постели остались воспоминания.
Я никому особенно не рассказывал, кто такая Джанела и каковы наши намерения, — разве что Квотерволзу да еще паре человек, но совсем забыл, что люди, не имеющие фактов, сочиняют собственные объяснения, и при этом быстрее всех распространяются наиболее похотливые истории.
— Спасибо тебе, дружище, — хмуро заметил я. — Теперь-то я понимаю, видя твою озабоченность, откуда такая рождаемость в твоем племени.
Квотерволз заржал, не обижаясь. Самое замечательное в нем было то, что, в отличие от большинства людей, он обладал толстой, неранимой шкурой.
Немного поколебавшись, я поведал Джанеле о существовании проблемы, грозящей ее репутации. Я надеялся, что уж она-то придумала наименее пикантное объяснение своему пребыванию здесь.
Она лишь рассмеялась.
— А как вы думаете, что говорили каждый раз, когда я оказывалась под покровительством какого-нибудь мужчины? Да, иногда действительно такое происходило, но лишь по моему желанию.
Я сказал, что удивлен, как ей удалось найти такое множество столь деликатных покровителей и учителей, что с ними можно было спокойно сосуществовать, занимаясь лишь учебой. Лично я знал немало наставников, которые полагали, что их авторитет распространяется и на спальню их слуг и учеников.
— А дело было не в них, — сказала она. — Достаточно нескольких слов, иногда магических, иногда нет, чтобы мужчина изменил свои намерения, если он действительно что-то задумал. Я всегда удивлялась, как быстро от простой шутки их вставшая штучка быстренько превращалась в обвисшую тряпочку.
Я сообщил ей, что мог бы перечислить дюжину домов в Ориссе, где обитающие там девицы не поскупились бы, лишь бы узнать эти шутки и как их произносить. Она улыбнулась и сказала, что ее в данный момент совершенно не волнует, что говорят люди, и пусть эта проблема останется в стороне, если только уж дело действительно не примет скверный оборот.
— Если же вы будете возражать, тогда вы первый из встреченных мужчин с сединой в бороде, который отрицает слухи о том, что молодая девушка нашла у него под туникой нечто достойное внимания.
Так мы и покончили с этим делом, и я с изумлением убедился, что еще не разучился краснеть. Своим умением говорить на непристойные темы Джанела заставила бы самого Яноша гордиться ею.
Но ничто из происходящего не могло избавить меня от преследующего чувства страха. И я уже даже начал подумывать, не превратился ли я в одного из тех старых маразматиков, сидящих в парке и кивающих солнышку, припоминая дорогу домой, где можно в свое удовольствие пожевать беззубым ртом хлеб, размоченный в молоке.
Я вспомнил, что это ощущение настигало меня и прежде. Но это воспоминание явилось слабым утешением, потому что напомнило, когда это было и где. А происходило это во времена наших с Яношем поисков Далеких Королевств. Ведь тогда нас преследовали колдуны, пытавшиеся любым способом уничтожить нас. Сначала архонты Ликантии. Я даже сплюнул при этом воспоминании и понадеялся, что сейчас их нечестивые души вопят в объятиях какого-нибудь демона ада. Намного хуже был присмотр за нами господина архонтов, принца Равелина, колдуна, соблазнившего Яноша, а затем и толкнувшего его на путь самоуничтожения, того самого злодея, с которым мне удалось покончить с помощью покойного брата в том призрачном городе возле Ирайи.
Вновь я почувствовал, что за мной наблюдают, вернее, даже ищут, как охотник прочесывает густые заросли в уверенности, что там притаился олень. Но кто за мной наблюдал, я и понятия не имел. И потому я старался не думать об этом, хотя не думать было трудно. Так же трудно, как купцу не думать о прибыли во время торговли.
К счастью, немало было важных дел, и самое главное — работы по окончательной доделке «Ибиса». Я отправил с быстрым курьерским судном инструкцию в Редонду, где у меня в порту стояли два корабля, приказывая произвести необходимый ремонт для подготовки к торговой экспедиции в районы, где могут случиться шторма. Таким образом их капитаны не смогли бы догадаться о наших намерениях, а вместе с тем были бы готовы к плаванию в открытом море. Когда они совершили необходимые приготовления, я приказал им прибыть и встать на якорь в устье Ориссы и ожидать дальнейших приказаний.
