Тимуру Гарину, разумеется, тут же сообщили об этом – без обид, потому что ребята на «Общем радио» к такому привыкли и даже радовались: если кого-то это раздражает, значит, мы работаем не зря.
А Тимур сделал из всего этого только один вывод – те, кому на самом деле предназначались его слова, так ничего и не поняли. А значит, катастрофический сценарий будет и дальше развиваться, как по писаному: через голод к хаосу и краху.
19
Первое, что сделал директор ГАП-13 Балуев по прибытии на место, это объявил арестантам и солдатам радостную новость. Он разрешил им свидания с родственниками, друзьями и знакомыми. Правда, с одним условием – любой гость должен отработать один рабочий день на поле – и тогда он может остаться на ночь.
А может не оставаться, но работать должен все равно – иначе его выгонят взашей.
И пищевое довольствие на него не выделяется.
Это сразу показало, что Сергей Валентинович Балуев – человек далеко не глупый, хоть он и пришел на директорскую должность с не очень высокого поста в областном управлении сельского хозяйства. Видно, были у него какие-то карьерные проблемы, раз он к сорока пяти годам не смог подняться выше со всем своим умом и предприимчивостью.
Это ведь какой хороший способ – увеличить число работающих без увеличения затрат! И Сергей Валентинович заранее знал, что гости будут. Среди арестантов обычный контингент – алкаши, бомжи и хулиганы – составлял меньше трети, а остальные – это были девочки и мальчики, учинившие дебош в зоопарке. Они сразу встали в очередь к радиотелефону – звать на помощь папу с мамой, а также дедушек, бабушек, друзей и соседей.
Жанна Аржанова, дорвавшись до телефона, вызвонила однокурсницу-москвичку и, продираясь сквозь помехи, кричала ей:
– Сходи к нам в общагу, найди Юльку. Скажи ей, что меня посадили на пятнадцать суток. Что? Да ничего особенного. Льва в зоопарке выпустила из клетки. Короче, слушай – нет времени. Пусть Юлька привезет мне одежду. Что-нибудь полегче. И обязательно сандалии и купальник. Я на сельхозработах, это на Рублевском шоссе. Надо ехать до упора, и попадешь прямо к нам в лагерь. На чем ехать? На велике. Пусть Женька попросит у Гарика велик и даст его Юльке. Гарик даст. Он для Женьки что хочешь сделает. Ладно, все. Обязательно сегодня же, иначе я загнусь тут в этом обмундировании. Некогда объяснять. Все, пока!
Юлька прикатила ночью, и Жанна очень удивилась – она вовсе не имела в виду, что надо ехать так уж прямо сейчас по неосвещенному шоссе через темный лес.
Но оказалось, Юльке никто не удосужился сообщить, что Жанну загребли, и пока арестованную мариновали в ожидании суда, а потом переправляли на базу формирования и вели в лагерь на стыке двух миров, подруга тщетно обзванивала милицию, больницы и морги. Она поздно узнала, что Жанна отправилась в зоопарк, а в первых сообщениях о беспорядках говорилось о человеческих жертвах. Потом эту информацию опровергли, но Юлька все равно мандражировала страшно. Когда Светка Масленникова примчалась в общагу с круглыми глазами, Юлька тут же пинками погнала Женьку к Гарику, получила велосипед с напутствием, что будет казнена путем четвертования, если с машиной что-нибудь случится, и помчалась, на ночь глядя, не разбирая дороги.
Жанна давно спала в женском вагончике в одних французских трусиках, от которых даже девочки-соседки пришли в экстаз. Покрывало, роль которого выполняла единственная простыня, валялось на полу, но тропическая тьма скрывала Жанну от посторонних глаз вместе со всеми ее прелестями.
Жанна знала, что находится под надежной охраной. Памятуя, что Жанна д'Арк не стеснялась по утрам умываться при всем своем войске обнаженная по пояс, она показала конвоиру-дзержинцу, что скрыто под полами ее куртки, и конвоир по имени Алексей влюбился в Жанну с первого взгляда. Он притащил ей с поляны целую охапку цветов и поклялся ночевать у ее постели без сна и с примкнутым штыком.
– Лучше у входа, – умерила его пыл Жанна.
На самом деле боец должен был ночевать там, где скажут, но начальнику конвоя сильно не понравились взгляды, которые арестанты из обычного контингента и некоторые солдаты с татуировками на руках бросали на девушек – как арестованных, так и вольнонаемных. И он сказал об этом начальнику режима – капитану внутренней службы, который отвечал за мир и спокойствие в лагере.
Пятнадцатисуточников, правда, загнали в палатки и в фуру – их по инструкции полагалось держать в помещении и под охраной, а вот от солдат можно было ожидать чего угодно. И начальник режима решил выставить у женских вагончиков усиленные караулы. А конвоирам сказал:
– Даже и думать не смейте о чем вы сейчас подумали. Трибунал гарантирую. Десять лет расстрела через повешение. Вот когда освободятся, и я за них отвечать не буду – тогда пожалуйста. Хоть по обоюдному согласию, хоть по любви… А пока я за них отвечаю – чтобы никаких эксцессов.
Юный Леша Григораш, солдат-первогодок из интеллигентной семьи, спал у входа в вагончик очень чутко, опасаясь, что кто-нибудь может вломиться к девушкам с нехорошими намерениями.
Первым, кто попытался вломиться в вагончик, оказалась Юлька Томилина, которая действовала так энергично, что чуть не подняла общую тревогу. Во всяком случае, в женском вагончике проснулись все и в дверях в ярком свете фальшфейера, который в панике запалили часовые, появилась совершенно обнаженная девушка. К разочарованию Леши Григораша это была не Жанна, а невзрачная защитница природы, вегетарианка и противница абортов, которая оказалась ко всему прочему еще и нудисткой.
Перед сном она долго убеждала Жанну, что цивилизация несет человечеству одно только зло, а истоки этого зла лежат в изобретении одежды.
На вопрос, почему же она все-таки носит одежду, эта девочка, которую звали Ира, отвечала так:
– Когда живешь среди текстильщиков, с этим ничего нельзя поделать. Любого натуриста, который осмелится выйти в естественном виде за пределы резервации, они норовят упрятать за решетку. А похотливые самцы считают натуристок развратницами. Но это же чушь! Нудизм не имеет ничего общего с сексом.
Ирина призналась Жанне, что она – идейная девственница и считает, что секс допустим только в целях деторождения, а Жанна призналась Ирине, что она тоже идейная девственница и считает, что секс возможен только по большой любви. Тут какая-то третья девушка с третьего лежака высказала мысль, что секс вообще невозможен, особенно когда сидишь под стражей и не можешь отдаться даже стражнику, так как ему это запрещено под страхом расстрела через повешение.
Ирина немедленно накинулась на нее с яростью фурии, и Жанне стоило большого труда ее утихомирить.
– Слушайте, хватит! Давайте уже спать, – обратилась к конфликтующим сторонам еще одна девушка, которая не участвовала в споре, но Ира и Жанна еще долго шептались о проблемах бытия. И едва успели уснуть, как их поднял шум, гам и тарарам на свежем воздухе.
Ирина выскочила на улицу в том самом одеянии, которое она рекомендовала всем людям для борьбы с цивилизацией, и тут же оказалась в окружении возбужденных похотливых самцов с автоматами. Среди них присутствовала одна самка с велосипедом, которая громко требовала показать ей Жанну Аржанову, дабы убедиться, что она жива.
