Внутри, как и следовало ожидать, находился свернутый вдвое листок с дальнейшими указаниями. Ничего из ряда вон выходящего в письме не обнаружилось, но я отчего-то встревожился.
– Коршун! – позвал я напарника.
Он мигом открыл глаза и сел на кровати, тупо уставившись на меня.
– В чем дело, Герберт? – спросил он, позволив себе широко зевнуть.
– Дядюшка настаивает, чтобы мы немедля покинули город и отправились в Кортил на встречу.
– Отлично, – улыбнулся Альберт. – Сейчас только позавтракаем…
– Нельзя, ты же знаешь. Дядюшка ненавидит промедления.
– И когда же старый брюзга хочет нас видеть в Кортиле?
– Через три дня.
Глаза Коршуна полезли на лоб.
– Через три дня? – повторил он неуверенно. – Я начинаю сомневаться в умственных способностях нашего дядюшки…
– Если мы поедем верхом, то управимся вдвое быстрей.
– И где же ты собрался искать коней?
– Спросим у корчмаря.
– Так, да… А с ней что? Ее же одну на лошадь не посадишь?
– А мы сейчас дадим ей немножко подчиняющего порошка…
– Хочешь убить девчонку?
– Нет, просто заставить хоть какое-то время слушаться взрослых дядей! – сказал я и сунул горсть подчиняющего порошка Литолайн под нос.
Этот чудесный порошок дядюшка купил у одного безумного мага из Олии, забредшего в Кортил и начавшего стрелять молниями направо и налево. Конечно, купил – это сильно сказано… Обменял на жизнь, так верней.
Девушка вдохнула его в себя… и, громко чихнув, попыталась вскочить. Я понаблюдал за ее страданьями с минуту, ожидая, когда порошок окажет должное влияние, после чего перерезал веревку, связывающую девушку, и вынул кляп.
Как и предполагалось, кричать она не стала.
– Кто вы?
– Мы, Литолайн, друзья одного очень хорошего человека. Этот человек хочет видеть тебя живой и здоровой через три дня в Кортиле.
– Хорошо. Папа не будет волноваться?
– Э-э-э… – Признаться, подобного вопроса я не ждал. – Мы вернемся быстрее, чем твой папа что-то заподозрит!
Коршун отвернулся к стене и тихо хмыкнул.
– Всё, Литолайн, нам пора. – Я протянул ей одежду и заплечный мешок. – Собирайся и пошли.
Она не возражала.
Спустя десять минут мы покинули «Второй дом» верхом на трех здоровых меринах, а хозяин махал нам, согревая в ладони мешочек с десятью серебряными монетками – невероятно дорого, но не в нашем положении торговаться.
Город только просыпался: из домов выходили заспанные люди и шли умываться к бочкам со сточной водой; кузнецы раздували мехи, гончары разминали глину. Всё как обычно.
Вот только Северные ворота почему-то закрыты, а стражи возле них – в несколько раз больше, чем вчера. Вместо двух оглоедов стоял целый десяток. Причем каждый норовил заглянуть в лицо проезжающим или проходящим мимо горожанам.
Похоже, они кого-то ждали.
– Сворачиваем, – шепнул я Коршуну, и мы завернули за ближайший дом.
– В чем дело, Лис? – спросил Альберт, едва ворота скрылись из виду.
– Ни в чем, дружище, – успокоил его я, спешиваясь. – Ни в чем. Просто те парни на воротах кого-то ждут. И что-то мне подсказывает, что именно нас.
– Ха! Да они даже не знают нас в лицо! – не слишком уверенно возразил Коршун.
– Отчего же? Если ты не забыл, мне доводилось бывать у них в тюрьмах. А пленников, которыми интересуются Семицветные, принято запоминать раз и навсегда! Странно, конечно, что они спохватились через семь лет… но, может, что-то заподозрили насчет Ролинхасов?
– И что ты намерен делать теперь?
– Есть идея… Лита, дорогая, верни мне мою накидку!
Коршун, не найдя что спросить, вздохнул и важно подбоченился.
Я же спокойно переоделся и опустил капюшон по самый подбородок.
– Тронулись! – возвестил я, запрыгивая на коня.
– Точно – тронулись! – буркнул Коршун. Он, похоже, до сих пор не уловил сути моего простого и оттого еще более гениального плана.
Стражники у ворот приветствовали нас хмурыми мордами. Я мог только надеяться, что никто из них не осмелится лезть мне под капюшон.
– Куда? – спросил один из них чуть взволнованным голосом. Похоже, встречаться с настоящим Гербертом ему не больно хотелось.
– В Верот.
– Зачем?
– А важно ли об этом знать каждой встречной шавке? – надменно бросил я.
Лицо стражника перекосила маска гнева.
– Это кто здесь шавка, а? – Он выхватил меч, собираясь, видимо, разрубить меня вместе с конем, но значок, который я ткнул ему под нос, заставил служителя порядка надолго задуматься о правильности своих действий.
– Простите его, господин! – Один из стражей подошел к разозлившемуся напарнику и вырвал меч из его рук. – Нам велели тщательно проверять выходящих из города людей…
– Я понимаю, мой недоразвитый друг! – с издевкой сказал я. – Но теперь, думаю, проверка окончена?
– О да, разумеется! – радостно закивал стражник и крикнул через плечо: – Сэмми! Шон! Откройте ворота господину!
Послышался скрежет пудового засова, и две половинки ворот разошлись в стороны.
Путь свободен.
– Всего наилучшего, господин! – крикнул нам вслед тот самый стражник.
Я небрежно махнул им на прощанье и пришпорил коня: вряд ли стоит ждать, пока кто-то из них всё же умудрится разглядеть под капюшоном мои шрамы.
Когда мы отъехали от ворот на достаточное расстояние, я спрятал значок Радуги во внутренний карман. Значок достаточно старый и, как мне сказал дядюшка, лет десять уже не в ходу. Впрочем, настоящим агентам они без надобности, так что стражи порядком забыли, что и как должны им показывать семицветные.
Пусть думают, что я – Зеленый агент, отправившийся в свои владения.
Так будет спокойней и им, и мне.
Агенты Радуги
Время тянулось на удивление медленно. С минуты на минуту во дворец должны прибыть Ванесса и Дэрриен, чтобы сообщить о своем решении. По себе знаю, в эту ночь каждому из них пришлось очень и очень нелегко. Постоянное взвешивание того, что приобретешь, став агентом, и того, чего лишаешься, элементарно угнетает. Мы все прошли через это сомнение. Кто-то раньше, кто-то позже. Бывало и такое, что пришедший сказать «Нет» менял свое решение абсолютно неожиданно даже для себя. Наверняка случалось и обратное, но спрашивать об этом у тех, кто не стал агентом, не принято.
