И сейчас она ощущала его теплое дыхание. Если она чуть-чуть наклонится вперед, ее губы прикоснутся к его губам.
И Ханна потянулась к нему.
– Подожди… – словно испугался он.
Тьерри произнес это вслух, и это было ошибкой. Его губы шевельнулись, и легкое касание превратилось в поцелуй.
И никто из них не мог противиться этому. Они так отчаянно нуждались друг в друге, а поцелуй был таким теплым и сладким… Ханну захлестнули радость и блаженство, она словно утонула в любви.
Так и должно было случиться.
У Ханны кружилась голова…
«Я знаю: жизнь подарила мне что-то чудесное и таинственное. То, о чем я всегда мечтала, сама не сознавая. То, что казалось недосягаемым. А теперь это случилось. Теперь я счастлива… я обрела его».
Тьерри был не столь красноречив. В ответ Ханна смогла расслышать лишь:
– Да.
Никогда еще она не была так исполнена благодарности к нему. Любовь устремлялась от нее к Тьерри и вновь возвращалась к ней. Чем больше Ханна отдавала, тем больше получала. Это было похоже на водоворот, все сильнее и сильнее затягивающий их.
«Я будто парю в воздухе», – подумала Ханна.
Она больше не ощущала головокружения. Появилось удивительное чувство свободы и покоя, будто она находилась на горной вершине. И безграничная нежность… Она принадлежала ему безгранично…
И ей захотелось дать ему нечто еще большее.
Она знала, что именно. То, что она пыталась дать тогда, в тот первый раз, когда поняла, что он без нее погибнет. Она хотела дать ему то, что может подарить только женщина, – жизнь.
Правда, она была сейчас всего лишь девочкой, еще не готовой к той ответственности, которая приходит с зарождением новой жизни в женском теле. Однако она могла дать Тьерри жизнь другим способом.
Она отступила назад, чтобы взглянуть на него, увидеть потрясенные темные глаза, полные нежной страсти. Затем прикоснулась к его рту кончиками пальцев.
Он поцеловал их, но Ханна не обратила на это внимания и прикоснулась пальцем к его зубам.
В глазах Тьерри вспыхнуло изумление.
Да. Это был длинный клык, чуть заостренный. Еще не зуб хищника – лисицы, рыси или волка. Ханна провела по нему пальцами.
Изумление в его взгляде сменилось чем-то другим… Глаза подернулись поволокой, и возникшее в них желание смешалось с явным ужасом.
– Не надо… Ханна, пожалуйста. Ты не понимаешь… – прошептал Тьерри.
Ханна прикоснулась к кончику его зуба большим пальцем. Да, теперь он стал острее. И длиннее, тоньше. Сейчас он был похож на зуб полярной лисицы, который она держала тогда в ладони, – молочно-белый, полупрозрачный, изящно изогнутый.
У Тьерри тяжело вздымалась грудь.
– Пожалуйста, остановись. Я… Я не смогу…
Но Ханна уже не могла остановиться.
«И почему это люди боятся вампиров? – думала она. – Я могла бы дразнить его, мучить, доводить до безумия… будь я злой. Но я буду доброй».
Очень осторожно Ханна потянулась к Тьерри другой рукой. Она прикоснулась к его затылку, привлекая его к себе. Тьерри не противился этому, и ей нетрудно было направить его рот к своей шее.
Ханна…
Она чувствовала, как он дрожит.
Не бойся, – мысленно произнесла она. И притянула его к себе еще ближе.
Тьерри схватил ее за плечи, чтобы оттолкнуть… но так и застыл, отчаянно и беспомощно вцепившись в Ханну, снова и снова покрывая поцелуями ее шею. Она чувствовала, что он теряет контроль… и вдруг ощутила, как ее кожу пронзают острые зубы.
Больно не было… Это, скорее, было похоже на ласку, на ласковый укус, боль от которого приятна.
А затем… неземное блаженство!
Не физическое ощущение, а волнующее чувство… Они почти слились, и сквозь них струился свет.
«Сколько же пропущено жизней, которые мы должны были прожить вместе? Сколько раз мне приходилось говорить: «Может быть, в следующей жизни?» Как же нам удавалось жить порознь?»
Казалось, эти ее вопросы блуждали в их сознаниях, слившихся воедино, то воспарявших, то погружавшихся глубже в поисках ответов. И Тьерри не мог этому противиться. Ханна знала, что не мог. Он был так же, как и она, захвачен всем, что происходило между ними, так же потрясен.
А она продолжала искать ответы, и ничто не могло остановить ее.
…То, что открылось ей, возникло не как внезапное озарение, не в ослепляющем сиянии света. Оно стало появляться отдельными вспышками, каждая из которых была слишком короткой, чтобы сразу все понять.
Вспышка! Лицо Тьерри, склонившееся над ней. Совсем не то ласковое лицо, которое она недавно видела… Сейчас оно жестокое, с горящими, как у зверя, глазами. Рычащий рот… и зубы, красные от крови.
Heт!..
Вспышка! Боль… Зубы, терзающие ее горло… Теплая кровь, заливающая шею… Погружение во тьму.
О боже, нет!..
Вспышка! Другое лицо. Женщина с темными волосами и глазами, полными участия: «Как, ты не знаешь? Он опасен. Сколько раз ему нужно убить тебя, прежде чем ты поймешь это?»
Нет, нет, нет…
Но эти слова ничего не изменят.
Это правда. Она видела собственные воспоминания… видела то, что произошло на самом деле. Она знала это.
Он убил ее.
Ханна, нет!..
Это был крик боли. Ханна вырвалась из объятий Тьерри. Она видела ужас в его глазах, чувствовала, как он потрясен.
– Ты действительно сделал это, – прошептала она.
– Ханна…
– Так вот почему ты разбудил меня во время гипноза! Ты не хотел, чтобы я вспомнила! Ты понимал, что я узнаю правду!
От гнева и огорчения Ханна была вне себя. Если бы она не поверила ему, если бы все не было так по-настоящему прекрасно, она бы не чувствовала, что ее так предали! Но это оказалось самым большим предательством за всю ее жизнь… за все ее прошлые жизни.
Все оказалось ложью… и даже ее собственные чувства. Радость обретения, любовь… все оказалось обманом.
– Ханна, это не так…
– Ты – само зло! Ты убийца!
«Она рассказала мне об этом, – подумала Ханна. – Та женщина с темными волосами. Она сказала мне правду. Почему я не вспомнила о ней? Почему до сих пор не услышала?»
Но теперь она вспомнила и о других словах этой женщины:
«Он невероятно хитрый… он попытается обмануть тебя. Он постарается управлять твоим сознанием…»
Управлять сознанием! Он воздействовал на нее. И он сам это признал!
