— А для этого надо понять, кого он решил убивать, — закончил мысль шефа Сева. — Но азербайджанцы вообще — это, по-моему, слишком круто для восьмилетнего пацана, абстракция совершенно не по возрасту, я уж не говорю о том, что нам это ничего не дает.
— А тех, которые в СИЗО, тоже, во-первых, не выпустят, — сказал Щербак, — а во-вторых, если Руслан даже по наивности предположил, что выпустят, зачем он тогда сбежал заранее? Не проще ли было посидеть еще месяцок дома, спокойно из телевизора узнать, что выпустили, и только потом уже сбегать?
— То есть остаются те, которые сейчас на рынке? — Сева задумчиво почесал в затылке. — Но я же был там вчера, опросил человек пятьдесят торговцев, Руслана никто не видел. Кстати, что характерно, наши, в смысле славянской национальности коммерсанты, погромом даже довольны. На скинов никто не в обиде: ударили точечно, ничего лишнего не порушили, а азербайджанцев не любят, между прочим, и продавцы и покупатели. Продавцы, очевидно, из соображений конкуренции, а покупатели — поскольку обвешивают безбожно, весы подкручены, гири подпилены…
Гениальный хакер Макс оторвался от компьютера и, почесывая бороду, поинтересовался:
— А вы не думали о том, что Руслан может иметь представление об убийце, совершенно отличное от ментовского?
— Поясни, — попросил Денис. Макс, как существо сугубо комнатное, в оперативных мероприятиях участия никогда не принимал, но на совещаниях присутствовал неизменно как неплохой аналитик и генератор порой парадоксальных, но от этого не менее стоящих идей.
— С чего вы взяли, что мальчик в своих планах основывается на выводах следствия? — повторил хакер. — Его мать говорила, что братья были очень близки, так? Во всяком случае, младший наверняка старшего боготворил. Да и старший мог младшему рассказывать гораздо больше, чем мы тут с вами представляем. Может, наш Руслан вообще видел, как все произошло?! Увязался за братом хвостиком и наблюдал, стоя в сторонке.
— Голова! — восхитился Щербак. — Сегодня же выясню, где пацан был и что делал во время погрома.
— Это возможно, но маловероятно, — не разделил энтузиазма Щербака Денис. — Там была такая свалка, что увидеть что-то со стороны было совершенно нереально. Только изнутри.
Макс недовольно передернул плечами, распечатывая шоколадный батончик:
— Он с таким же успехом мог быть и внутри.
— Короче, надо искать бритоголовых друзей Влада и выяснять, не ходил ли Руслан с ними на дело, — резюмировал Сева.
— А между прочим, как ни странно это звучит, — Макс отгрыз полбатончика и закончил с набитым ртом: — Руслан может жить сейчас у кого-нибудь из скинхедов.
— Думаешь, кто-то из скинов станет возиться с сопливым восьмилеткой? — усомнился Щербак. — Проверить, конечно, можно, но скинхеды же все типа крутые, они тут землю русскую от захватчиков и осквернителей очищают…
— Скинхеды — они разные, — ответил Макс. — Те, конкретно, к которым принадлежал Влад, «Штурмовые бригады 88»…
— А почему, кстати, 88, а не 33 или 21? — осведомился Сева.
Макс объяснил:
— 8 — это номер буквы немецкого алфавита, то есть Н. 88 — НН, что символизирует Хайль Гитлер! Так вот «Штурмовые бригады 88» на самом деле одна из самых крутых скиновских бригад в Москве, круче только Blood Honor, существуют они под эгидой ВНПД — Всероссийского Национал-Патриотического Движения, которым в свою очередь руководит господин Хромов. И Хромов товарищ отпетый, кому охота, могу распечатать его «Начала Русизма» — муть редкостная, но смысл простой и понятный: русские — люди, остальные — не люди; и ВНПД — то еще сборище доморощенных куклуксклановцев; и в «Штурмовых бригадах» контингент, соответственно, самый что ни на есть отпетый. Но новички вроде Влада, которые не успели окончательно погрузиться в мракобесие, по-моему, могут еще хоть иногда испытывать простые человеческие чувства, а значит, и Руслана кто-то из них мог пригреть.
Денис, немного подумав, подвел итог совещания:
— Сева, разрабатывай скинхедов, в первую очередь тех, кто пытался Влада с поля боя вынести, а потом, если понадобится, и остальных. В помощь возьми Филю Агеева. Николай, на тебе беспризорники…
— Кстати, в Мневниках на рынке тоже толкутся несколько сопливых бомжей, — подсказал Сева, — можешь и их проверить.
— А к психологам не хотите сходить? — поинтересовался Макс, когда все уже собрались расходиться.
— Зачем? — заржал Щербак. — Лучшее лекарство от стресса — бутылка водки, это мы и без психологов знаем.
Макс в ответ даже не улыбнулся:
— Недавно организовался новый телефон доверия для подростков, причем по преимуществу для скинхедов. По нему любой тинейджер, уже вступивший в банду или только собирающийся сделать этот шаг, может анонимно и конфиденциально поговорить с опытным психологом. Поскольку организовывала это все Екатерина Герасимова, могу предположить, что и психологи там хорошие и без работы они не сидят.
— Герасимова — это председатель думского Комитета по делам молодежи? — уточнил Денис.
— Она самая, — кивнул Макс. — Если даже лысые соратники Влада у ментов молчали, как партизаны, и с вами не захотят разговаривать, с психологом, да еще в анонимной беседе, они вполне могли поделиться своими секретами.
— Беру на себя психологов, — решил Денис.
Вождь ВНПД Николай Хромов
13 ноября
«Зал заседаний Имперского Совета» — в шутку или всерьез так называл его Хромов, никто с уверенностью сказать не мог, в числе прочих и он сам — занимал большую часть второго этажа старого купеческого дома на окраине Ногинска. Когда-то здесь была гостиная, свободно вмещавшая полсотни человек. Она бы и сейчас вместила их с той же легкостью, поднимись у кого-нибудь рука выкинуть весь хлам, оставшийся от последних владельцев, начиная с безнадежно разбитого концертного рояля и заканчивая грудой металлолома, накрытой пыльным брезентом, из-под которого выпирали газовые вентили, велосипедные рамы и радиаторы. Но Хромов распорядился самым строжайшим образом: ремонт не затевать и субботники не устраивать, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание. В итоге «Имперский Совет», насчитывающий в иные особо урожайные дни до десятка соратников, ютился в углу за обыкновенным обеденным столом.
Вождь всегда сидел во главе под собственным портретом, остальные как придется, уплотняясь по мере прибытия новых товарищей. В узком кругу считалось хорошим тоном время от времени пренебрегать субординацией и слегка опаздывать к обеду.
Собственно, «Совет» и протекал за обедом — именно с обеда, длившегося, как правило, с часа до трех, у Хромова начинался рабочий день. Кроме него самого в Ногинске постоянно жила семнадцатилетняя Лена, фамилии которой никто не знал — его гражданская жена, тянувшая на себе все хозяйство, — и еще пара человек по очереди, ибо без аудитории вождь впадал в уныние.
