Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
— Поверим! — воскликнула мадам Лизеразю.
— …Сам вручил мне свою шпагу. Сам! Но что шпага, для этих свиней главное не шпага, не честь, для них самое главное — денежный ящик. Денежный ящик, вот их сердце! Так вот, господа, этот испанец отдал мне, безропотно и даже с поклонами, ключ от корабельного денежного ящика. Я тут же его отправил к себе на борт. Там было семь тысяч песо.
— А груз? — поинтересовался практичный господин де Левассер.
— Груз? Я осмотрел его, разумеется. Олово в слитках, пять тысяч фунтов, такие серые прямоугольники. Чтобы перегрузить его, нам бы потребовалось полдня. Да и в случае столкновения с судами береговой охраны Эспаньолы нам с такой тяжестью в трюме не скрыться бы.
— Да, как говорят бретонские пастухи, овчинка выделки не стоит, — согласился губернатор.
И тут из задних рядов раздался голос бывшего буканьера:
— Какого, вы говорите, цвета были эти слитки?
Публика недовольно зашевелилась, стараясь разглядеть спрашивающего.
— Что вы сказали? — рассеянно переспросил капитан Шарп. Он считал эту черную чиновничью крысу уже окончательно побежденной на фронте борьбы за сердце прекрасной Женевьевы, поэтому мог позволить себе некоторую рассеянность.
— Я прошу вас сказать, какого цвета были слитки.
Капитан затянулся горьким дымом.
— Серого.
— Они сказали, что это олово?
— Так было указано в сопроводительных бумагах. По-испански я читаю так же неплохо, как и в сердцах людей, — усмехнулся кудрявый ирландец. Он уже понял, что с этим синеглазым негодяем придется сегодня схлестнуться еще раз, и начал настраиваться на повторную победу.
— Думаю, что вы совершили большую глупость, поверив тому, что испанский капитан сказал вам на словах, и тому, что было написано в его бумагах.
Капитан Шарп набрал в грудь побольше воздуха, пытаясь сдержаться. Он еще не решил, каким именно способом истребит этого мерзавца, но мысленно подбирал оскорбления и проклятия, с которых начнет это дело.
Присутствующие оцепенели, отчасти от немыслимой наглости человека в черном, отчасти от того, что пытались представить, в какую именно форму выльется гнев победителя испанцев.
В наступившей тишине слова Жана-Давида прозвучали особенно отчетливо и оскорбительно:
— Они вас обманули. Галион был гружен не оловом, а серебром. Пять тысяч фунтов серебра в слитках! Они просто покрасили их серой краской. Теперь вам понятно, почему испанцы не сопротивлялись? Эти семь тысяч песо, что вы нашли в денежном ящике… — Жан-Давид громко рассмеялся, не закончив речь, заканчивать которую не имело смысла, настолько все было очевидно.
— Вы хотите сказать, месье, не имею чести знать вашего имени…
— Олоннэ.
— Вы хотите сказать, что меня провели как последнего идиота?!
— Вы сами произнесли эти слова.
— И вы думаете, что вы останетесь в живых после того, как подобные слова в мой адрес произнесены? Не важно, кем именно, вы так думаете?!
Жан-Давид пожал плечами:
— Право, странно. Вы обзываете себя идиотом, а отвечать за это предлагаете мне.
— Не увиливайте! — Капитан Шарп с шипением вытащил из ножен свою шпагу.
Жан-Давид посмотрел на Женевьеву. Кажется, в ее глазах читалось что-то похожее на любопытство. Ну что ж, хотя бы это.
Олоннэ тоже вытащил свою шпагу.
Капитан Шарп решительно шагнул ему навстречу.
Публика торопливо, но без особого шума и страха жалась к зеркальным стенам. Зрелище предстояло скорее интересное, чем страшное. А госпожа Лизеразю так и сама была готова вцепиться в горло наглецу со сросшимися у переносицы бровями.
Решительно приближаясь к занявшему соответствующую фехтовальную позицию противнику, капитан Шарп обрушил одну из арф. Она упала, прозвучав громко и возмущенно.
Словно пробужденный этим звуком, вступил в дело его превосходительство губернатор. В голове у него была путаница. С одной стороны, он все еще считал Тома Шарпа, удачливого и добычливого морехода, своим потенциальным зятем, с другой стороны, стал уже сомневаться в том, настолько ли удачлив и добычлив этот Том, чтобы отдавать ему свою единственную дочь. Из его бездонной практической памяти всплыл случай, напоминающий историю с перекраской серебра в олово.
Прав или не прав господин Олоннэ в своих обвинениях, находясь сейчас в этом зале, решить было невозможно, тем более что испанец, способный разрешить этот спор, был теперь вне досягаемости. Одно оставалось несомненно: следовало помешать назревавшей дуэли.
— Прекратите! Прекратите немедленно, господа!
Зычный голос губернатора отрезвил всех.
Капитан Шарп остановился, свирепо дыша.
Губернатор обратился к Олоннэ:
— Вы бросили слишком обидное обвинение в адрес моего гостя капитана Шарпа. Но дело даже не в его обидности, дело в его недоказуемости.
— Что же делать, ваше высокопревосходительство, если я уверен, что прав?
— Как бы там ни было, вы должны ответить за оскорбление! — рявкнул Шарп.
Господин губернатор на секунду задумался и принял решение, в котором сказалась вся его государственная мудрость.
— От того, господин Олоннэ, что вы, скажем, убьете господина Шарпа, олово в трюме испанского галиона не превратится в серебро. От того, что вы, господин Шарп, убьете господина Олоннэ, подозрение в том, что вас обвели вокруг пальца, не рассеется.
— Что же делать? — растерянно спросил капитан Шарп.
— Вам — ничего особенного. Продолжайте заниматься тем, чем занимались до сих пор. Только один совет: если вам сдастся без боя еще один галион, груженный оловом, попробуйте соскоблить краску хоть с одного слитка.
Ирландец покраснел и насупился.
— С вами дело сложнее, господин Олоннэ. Вам надлежит доказать, что все, что вы только что утверждали в адрес капитана Шарпа, может иметь место.
— То есть, ваше высокопревосходительство?
— Вам надлежит отправиться в плавание и найти еще один испанский галион с перекрашенным серебром.
Ноздри Олоннэ задрожали, а щека едва заметно дернулась, но тем не менее он поклонился.
Господин де Левассер заметил взгляд, брошенный бывшим буканьером в сторону Женевьевы. Учителей танцев он за мысли, которые читались в подобных взглядах, заковывал в кандалы, спасителю своего сына он счел возможным предложить более мягкое наказание.
— Судя по вашему поклону, вы принимаете мои условия.
Олоннэ поклонился еще раз.
— Я понимаю, что мои условия не из легких, но что делать, если моим Богом является справедливость и других я вам предложить не могу. И все же вам я сделаю одно послабление.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
