ей сунул мальчишка. — Все заранее было подстроено. Но тогда… она должна была заранее знать, что меня уволят.
— А из-за чего тебя уволили-то? — спросила Аля, доедая последний эклер с шоколадным кремом и с сожалением оглядывая опустевшую тарелку. — Чем ты начальству не угодила?
— Двое клиентов подряд умерли, пришлось большие деньги выплатить… — Алена едва шевелила губами. — Один от инфаркта, второй в ДТП попал со смертельным исходом. И все за одну неделю. Шеф озверел совсем, потому что пришлось заплатить семь миллионов… очень большие страховки были… а у него положение и без того критическое…
— Ты хочешь сказать, что это не случайность? — поразилась Аля. — Да брось ты, так не бывает!
— Не знаю, что и думать. — Алене вдруг стало очень плохо. — Если только предположить, что это тоже подстроено… Тогда все сходится.
До Али наконец дошло, и она посмотрела круглыми от страха глазами.
— Ты хочешь сказать, что тех людей, которых ты страховала… нарочно убили? Ужас какой!
Оттого, что слова были произнесены вслух, Алене не стало хуже. Напротив, она несколько успокоилась. Она всегда умела мыслить логически. Если только допустить, что все случившееся было заранее задумано, что все это плод чьей-то чужой воли, тогда… тогда она будет бороться.
— Госпожа Фаюмова, вас приглашают в кабинет нотариуса! — Секретарь, подтянутая женщина лет сорока в строгом черном костюме, подняла глаза на единственную клиентку, сидевшую в приемной, — высокую худощавую женщину с яркими, темными, широко расставленными глазами.
Та сдержанно поблагодарила и прошла в кабинет.
— Присаживайтесь, — проговорил нотариус, взглянув на вошедшую поверх очков. — Значит, вам нужно заверить свою подпись на доверенности? Ваш паспорт, пожалуйста!
— Прежде всего, я хочу показать вам одну вещь, — проговорила клиентка.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — поморщился нотариус. — Ваш паспорт, пожалуйста! Вы же знаете, что любые нотариальные действия выполняются только при предъявлении паспорта.
— Одну минутку… — Женщина достала из сумочки старинный серебряный медальон на цепочке и принялась медленно раскачивать его перед глазами нотариуса, одновременно заговорив монотонным гипнотическим голосом:
— Следите за этим медальоном… не спускайте с него глаз… слушайте мой голос… вы ничего не слышите, кроме моего голоса… вы слышите только мои слова, и только они имеют для вас значение… ваше дыхание становится ровнее и глубже… вас охватывает приятная сонливость… раз, два…
Нотариус неприязненно взглянул на клиентку и строго проговорил:
— Что это за представление? Что вы себе позволяете? Вы находитесь в кабинете государственного нотариуса, а не в цирке! Еще раз повторяю — предъявите ваш паспорт или покиньте кабинет!
Клиентка удивленно взглянула на нотариуса и проговорила вполголоса, ни к кому не обращаясь:
— Низкая гипнабельность… не поддается внушению… неудачно, но всякое бывает. Что ж, на этот раз не повезло. Придется перейти к варианту «Б»…
— О чем это вы? — Нотариус снял очки, нахмурился и в упор взглянул на странную клиентку. — Какой вариант? Вы зря тратите мое время, а оно дорого стоит!
— Да, ваше время действительно дорого стоит, — вздохнула женщина, — ведь вам не терпится покончить с этой скучной работой и отправиться в ваш любимый клуб.
— Клуб? — неуверенно переспросил нотариус. — Какой еще клуб?
— Вы знаете какой. Клуб «Кастор и Поллукс», где вы встречаетесь со своими… друзьями.
— Что? — Нотариус снова надел очки и растерянно уставился на клиентку. — Что вы такое говорите? Я ничего не знаю ни о каком клубе… не представляю, о чем вы говорите…
— Да бросьте вы! — Женщина снова открыла сумочку, достала из нее мобильный телефон, нажала несколько кнопок и протянула телефон нотариусу.
На дисплее телефона одна за другой сменялись фотографии — разноцветные огни, мускулистые парни в сомнительных, легкомысленных нарядах, и среди них — господин Селиверстов… только на этих фотографиях нотариус был не в строгом деловом костюме, а в узких голубых брючках и в яркой шелковой блузке. И еще на нем был светлый, длинноволосый женский парик.
Нотариус позеленел, руки его затряслись.
— Вы можете, конечно, сказать, что в этом нет ничего противозаконного, — говорила клиентка своим властным голосом, — что каждый может развлекаться, как ему нравится. Но как вы думаете, что будет, если я пошлю эти фотографии членам городской коллегии? Как они на это отреагируют?
— Не надо… — простонал нотариус.
Но клиентка продолжала:
— А если я пошлю эти фотографии вашей жене? Мне кажется, она будет шокирована! Она выставит вас за дверь! Мало того — непременно покажет эти снимки своему отцу, а ваш тесть — человек старой закалки и суровых взглядов. Он не принимает современную терпимость. И как человек очень и очень влиятельный сделает все, чтобы стереть вас в порошок!
Женщина сделала небольшую паузу, чтобы нотариус мог прочувствовать свои безрадостные перспективы, и продолжила:
— В результате вы лишитесь всего — семьи, жилья, работы, репутации. Из коллегии вас вышвырнут, ни один нотариус не возьмет вас к себе даже помощником — зачем кому-то портить репутацию? Единственное, на что вы можете рассчитывать, — консультировать при жилконторе пенсионеров, какие льготы они имеют при оплате коммунальных услуг. Да и то вряд ли — слухи, особенно плохие, в нашем городе распространяются очень быстро!
— Не надо! — жалобно воскликнул нотариус. — Не надо продолжать! Я все понял! — Затем перегнулся через стол и проговорил тихим, умоляющим голосом: — Чего вы хотите? Денег? Я заплачу вам, сколько смогу! У меня их не очень много, но я достану…
— Ну, насчет того, что у вас мало денег — это вранье, — клиентка усмехнулась. — Конечно, те пятнадцать миллионов, которые лежат на вашем депозите в «Бета-банке» — ерунда, мелочь, но вот то, что находится в банковской ячейке на Стремянной улице — уже серьезно. Правда, эту ячейку вы оформили на имя жены, поэтому вам никак не нужно ее разочаровывать…
— Сколько? — слабым голосом проговорил нотариус.
— Мне не нужны ваши деньги, — процедила женщина, — мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали…
Три всадника, закутанные в темные дорожные плащи, проскакали по залитой лунным светом дороге и остановились возле низкого глинобитного дома. Над входом висела высохшая виноградная гроздь, давая понять, что в этом доме можно найти чашу дешевого вина и немудреную закуску, а если понадобится,
