class="p1">Его взгляд посуровел.
— Теперь, Катрина…
— Это то, что делает меня счастливой, папа. Быть здесь, вдали от города и всей этой жизни, здесь с Брауном.
Глаза ее отца переместились на меня, сузившись, когда он рассмотрел меня.
Да, теперь была моя очередь говорить.
— Я бы отдал свою жизнь за нее, сэр, — мой голос был напряженным, когда я шагнул вперед, опустил винтовку и посмотрел ему прямо в глаза, как мужчина. — Я буду заботиться о ней и защищать ее, и буду всем, кем ей нужно, чтобы я был. Всегда.
Он ничего не сказал. Я знал, что он не был счастлив, но и не было похоже, что он был в ярости. Может быть, просто пытался переварить все это, когда смотрел вдаль, на долину внизу. Наконец он глубоко вздохнул и медленно кивнул, прежде чем повернуться и посмотреть на свою дочь.
— Это не последний наш разговор.
— Я надеюсь на это, сэр, — тихо сказал я, держа руку Кэт в своей.
Он нахмурился.
— Итак, Браун. Теперь та часть, где ты собираешься сказать мне, что твоя хижина всегда открыта для меня?
Кэт ухмыльнулась.
— Хм, вообще-то, моя.
— Что?
— Хижина принадлежала дяде Стэну, но он подарил ее мне некоторое время назад, — Катрина прикусила губу. — Я не сказала тебе, потому что…
Ее отец кивнул.
— Потому что ты хотела собственное жилье.
— Да.
Он кивнул и отвернулся.
— Гребаный Стэн, Господи, — он оглянулся. — А ты? Браун, как тебе удалось сюда попасть?
— Ну, вообще-то, он тоже вроде подарил мне хижину. Я познакомился со Стэном в Афганистане, на одной из его строительных площадок.
Бровь отца Катрины приподнялась.
— Солдат?
— Да, сэр. Корпус морской пехоты.
Он кивнул, его хмурый взгляд немного разгладился.
— На самом деле я сам служил на флоте.
Наши взгляды встретились, и он снова кивнул, прежде чем глубоко вздохнуть.
— Мы уходим прямо сейчас.
— Что?! — Пол отплевывался от снега. — Сэр, вы не можете, возможно…
— Пол? — ее отец уставился сверху вниз на маленького засранца, закатившего истерику. — У тебя больше нет моего благословения жениться на моей дочери.
— Что?! — маленький засранец стал ярко-красным, с его губ слетела слюна. — Ты не можешь сделать этого, придурок!
— Следи за своим языком, — угрожающе припечатал ее отец, прежде чем снова посмотреть на свою дочь.
— Как я уже сказал, мы сейчас уезжаем. Но на самом деле это еще не конец, хорошо? Милая, я просто хочу, чтобы ты была счастлива, если это именно оно и означает?
— Это так, папа, — прошептала она, придвигаясь к нему и обнимая его.
— Вот, возьми это, — он вложил ей в руки мобильный телефон. — Это спутниковая линия. Позвони мне — серьезно. Звони в любое время. — Он снова повернулся ко мне и, напоследок кивнув, протянул руку. — Позаботься о ней, сынок, — сказал он мне.
— Даю вам слово, сэр, — строго сказал я в ответ, крепко пожимая его руку.
— Теперь я должен вернуться в город и успокоить твою мать, а затем объяснить ей, что я оставил ее дочь на горе с мужчиной в хижине.
Я ухмыльнулся.
— Я не завидую этому разговору, сэр.
Ее отец усмехнулся.
— Ты чертовски прав.
Мужчина снова посмотрел на дочь и еще раз обнял ее, прежде чем мы все попрощались. А потом они ушли, а отплевывающийся, дрожащий, мокрый Пол всю обратную дорогу вниз с горы проклинал шторм.
— Значит, ты остаешься.
Когда остальные ушли вниз по тропе, я повернулся к той, которую полюбил.
— Я имею в виду, что это моя хижина. Это я должна спросить тебя, ты остаешься или нет?
Я рассмеялся, подхватывая ее на руки и кружа вокруг себя. Кэт хихикнула, крепко обнимая меня и обхватывая ногами мою талию.
— Никто не смог бы удержать меня на расстоянии от тебя котенок, даже целая армия.
— Нет?
— Ни малейшего шанса. Ничто в этом мире не могло бы удержать меня от тебя.
— Ну, кроме лавины, — девушка дразняще показала мне язык.
— Эй, это только замедлило меня. И едва ли.
Она хихикнула, когда я притянул ее ближе, неистово целуя. Я застонал в эти сладкие губы, чувствуя, как моя кровь становится горячей, а член оживает для нее.
— Теперь, как насчет того, чтобы мы вернулись в дом, чтобы я мог снять с тебя мокрую одежду зубами и провести языком по тебе?
Она захныкала, тихо ахнув, когда крепко прижалась ко мне.
— Я думаю, мне бы это очень понравилось, — горячо прошептала Кэт, ее лицо покраснело, а глаза были голодными.
— На самом деле, — прорычал я, зверь внутри меня ожил от потребности обладать ею — сейчас, всегда и навсегда, но также и немедленно. Она ахнула, когда я развернул нас и прижал ее спиной к большому вечнозеленому дереву. — На самом деле, я не уверен, что мы доберемся обратно в дом, котенок, — промурлыкал я ей на ухо.
Кэт тихо застонала, ее бедра покачивались напротив меня, и ее тело ожило для меня.
— Мне действительно нравится лес, — горячо прошептала она.
— Котенок, у меня есть немного дерева, в которое ты влюбишься.
Она заскулила, целуя меня нежно, а затем все яростнее и яростнее, пока мы не оказались, тяжело дыша, прижатыми к дереву, наше дыхание поднималось вокруг нас белыми шлейфами.
— Я уже такая… — прошептала она, ее глаза искали мои.
— Влюбленная в мой член? — я широко улыбнулся, наблюдая, как она краснеет.
— Ну, да, — хихикнула она, прежде чем прикусить губу и наклониться ближе. — Но я имею в виду тебя, ты, болван. Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — прошептал я ей в губы, целуя ее изо всех сил, прежде чем повернулся и повел нас обратно в хижину, не отрывая от ее моих губ.
И никогда этого не сделаю.
Эпилог
Катрина
И я осталась. Я имею в виду, как я могла уйти? Как я могла вообще покинуть гору и вернуться к той жизни, которую знала до встречи с Брауном?
Были трудные моменты — моя мать, в частности, отказывалась разговаривать со мной или видеть меня в течение довольно долгого времени после того, как услышала, чем я занимаюсь. Но мой отец действительно вышел из той среды, в которую я всегда помещала его со всем этим. Он действительно вернулся для дальнейших бесед — со мной, с Брауном и с нами обоими. И, я думаю, к пятому визиту отец наконец понял, что я это не «разыгрываю» или бунтую. Я выбрала ту жизнь, которую хотела. И за это он сказал, что гордится мной. В конце концов, даже моя мать смирилась,
