выполнено.
Идем мы недолго, минут двадцать. Вова всю дорогу молчит. Милиционеры обсуждают какие-то свои рабочие дела, краем уха слышу, что обсуждают они как раз происшествие на закрытом трубопрокатном заводе. Говорят они обтекаемо, в подробности не вдаются, скорее и сами не много знают. Но, без сомнения и я, и Вовчик понимаем, о чем речь. Если кратко, стражи порядка называют происшествие разборками Казачинских с кем-то неместным. Видимо, неместные это покойная братва Вована.
Я обращаю внимание на название улиц, пока мы идем. Какие-то названия вполне знакомые, а какие-то кажутся непривычными. Например, улица Человека-птицы или улица Риты Громо-молнии.
Наконец-то мы приходим к девятиэтажной новостройке, заходим в чистый ухоженный подъезд, тут на подоконниках цветы в кадках и стены в плитке. Очень даже прилично в отличие от тех мест, в которых уже доводилось здесь бывать.
— Хм-м, — тянет молодой милиционер, — это хороший дом и хороший район, неужели ваша подруга операриус?
— Да, она педагог. Физику преподает в университете.
— Повезло. Такую упускать нельзя, — усмехается молодой, — если любишь, значит, женись.
— Женюсь, — охотно соглашается Вовчик.
Мы заходим в лифт, едем на шестой этаж, Вова звонит в звонок сто первой квартиры.
Несколько секунд тихо, потом слышатся легкие торопливые шаги, несколько секунд снова тихо, видимо тот, кто по ту сторону двери, смотрит в глазок. Потом опять замешательство.
— Открывайте! — не выдерживает мордатый милиционер.
Слышатся несколько щелчков дверного замка и дверь распахивается. На пороге девушка в кротком топе и узеньких шортах, настолько кротких, что если бы она вышла в одном нижнем белье, это бы выглядело наверное даже менее откровенно.
Девушка красивая, не милая, не симпатичная, а откровенно красивая: шикарная фигура, длинные стройные ноги, аппетитная грудь, едва прикрытая узким топом, копна кудрявых медных волос до талии, тонкий прямой нос, чувственный пухлый рот и сероглазый взгляд прожженной стервы.
— Добрый день, — невозмутимо говорит она, голос у нее грудной, бархатистый, сексуальный.
У молодого милиционера от ее вида даже дар речи пропадает, а вот мордатый похабненько так начинает усмехаться.
— Добрый, гражданочка, — тянет мордатый, поднимает левую руку, наводит на нее пэку. У девушки, к слову, смартфонобраслет на месте.
Она в это время недовольно, я бы даже сказал сердито, сверлит Вовчика взглядом.
Краем глаза, потому что Вован туда смотрит не особо, вижу, что высвечивается на голограмме пэку милиционера фото девушки, ее данные и рейтинг.
— Елизавета Паллна, вам знаком данный гражданин? — робея, интересуется молодой.
Вова нервно стучит себя рукой по бедру дважды.
— Конечно, это Владимир, мой друг, — кивает она, не преставая сверлить Вову взглядом.
— Когда вы с ним в последний раз встречались?
Вова медленно закрывает глаза, смотрит в сторону.
— Сегодня, буквально несколько часов назад., — говорит Елизавета.
Кажется, эти гляделки между Вовой и Лизой неспроста, Вова подает ей сигналы, показывая, как отвечать.
— Гражданин Чернышевский утверждает, что по неосторожности оставил у вас свое персональное коммуникативное устройство.
— Да? — удивляется Лиза. — Сейчас посмотрю, одну минуту.
В квартиру она никого не приглашает, а молча прикрывает дверь. Проходит не больше десяти секунд, как Лиза снова возникает на пороге.
— Да, действительно забыл, — озадаченно произносит она и протягивает браслет. — Даже не представляю, как так могло выйти.
— Нужно в ремонт отнести, застежка разболталась, — ворчит Вова, забирает браслет и торопливо натягивает на левую руку.
Затем с готовностью демонстрирует его стражам порядка.
Мордатый сканирует его браслет своим пэку, кривится раздраженно.
— У тебя все в порядке? — осторожно спрашивает Лиза Вовчика.
В ответ он коротко кивает.
У обоих милиционеров весьма недовольные морды, мордатый уже понял, что с Вовчика много денег не стянешь за такой случайный проступок, а молодой походу злится, потому что Вован себе такую девку отхватил.
Я, кстати, и сам весьма удивлен и откровенно не понимаю, что она могла в нем найти. Но и здесь мне подсказывает чутье, что все далеко не так просто, как кажется на первый взгляд.
— Ну что ж, — говорит мордатый, разводит руками, поджимает разочарованно губы и явно подводит Вована к тому, чтобы тот дал ему на лапу, как и намекал.
— Значит, все в порядке, начальник? Я могу идти? — начинает строить из себя дурачка Вова.
Оба милиционера от такого поворота и наглости тут же меняются в лицах.
Да твою ж мать! Ну не дурак ли?
Вот зачем злить стражей порядка, когда уже почти все решено? Зачем нарываться, когда у тебя и так проблем полные уши? А ведь я только решил, что подопечный не такой уж и идиот, что еще есть надежда. Он мне, может, даже нравится начал.
А он, нет. Все-таки клинический недоумок.
И ведь я даже вижу, что им движет: желание выпендриться перед подругой, потешить самолюбие, мол, вот так я этих мусоров нагнул. А еще поди и жадность. О да, жадность, это стопудово! Он еще во время перестрелки продемонстрировал свое ненасытное и безрассудное жмотство. Нет, по всей видимости, поговорки в этом мире про жадность и фраера. Значит, будем лечить, значит, будем выбивать клин клином.
Я снова активирую приказ:
«Дай им денег. И дай достаточно, чтобы у них даже мысли не было обидеться».
— Простите, я же хотел еще… — начинает мямлить Вовчик и лезет в карман.
Мордатый бросает на Лизу осмотрительный взгляд, та томно вздыхает, качает головой, и прикрывая дверь, скрывается в квартире.
Вовчик достает две пятисотенные, вкладывает в руку и тянет ее к мордатом как бы для прощания.
— Рад был познакомиться, товарищи. Хорошо, что наш покой и безопасность в ваших руках, — говорит Вова, и получается у него весьма искренне.
Он еще, наверное, и весьма обаятелен, актер бы из него точно вышел неплохой, но увы. И что-то мне подсказывает, что ничего благородного из него уже и не выйдет.
Мордаты радостно щерится, хватает Вовчика за руки и сильно стискивает, а затем внезапно произносит:
— Дача взятки сотруднику правоохранительных органов при исполнении влечет за собой наказание в виде лишения свободы от трех до десяти лет с обнулением всех рейтингов и конфискацией имущества в размере двенадцати зарплат.
Я напрягаюсь.
Вовчик тоже, он даже дышать перестает, а сердце начинает стучать с силой отбойного молотка.
Я начинаю судорожно придумывать, как теперь нам выкручиваться, но мордатый внезапно забирает деньги и отточенным, едва заметным жестом убирает их в карман.
— Удачи, гражданин Чернышевский. Не нарушайте, — едва заметно ухмыляется он.
А после милиционеры преспокойно уходят.
Ну, здесь, бесспорно, один-один. Нормально так мордатый его подколол, у Вовчика чуть сердце не остановилось. И кто ему виноват, сам ведь нарвался?
Вова какое-то время стоит и даже
