— Как давно старая монахиня находится в таком состоянии? — резко спросил он.
— Давно, очень давно, отец, — сказала Ракель. В ее голосе задрожали слезы. Зашелестела ткань — она машинально поправила постельное белье. — Я думаю, что у нее под юбками спрятан кувшин с вином, — прошептала она.
— С этим мы разберемся позднее. Положи мою руку на лоб доньи Исабель, — прошептал он. Его рука легко легла на кожу лба. — Брови у нее влажные и несколько более прохладные. Отлично. Ты переодевала ее?
— Дважды, отец. Каждый раз я промывала рану вином и прикладывала новую припарку.
— Помоги мне коснуться кожи вокруг раны, — сказал Исаак.
Она направила его руку и наблюдала за тем, как мягко он обследовал ткани вокруг раны. Он выпрямился, очевидно, удовлетворенный обнаруженным.
— Вы не спите, госпожа моя? — спросил он.
— Нет, мастер Исаак. — Голос девушки был сонным.
— Вы узнаете своего лекаря. Хороший знак. А как возникла у вас эта рана? — продолжил он расспросы тем же мягким голосом.
Исабель открыла глаза и часто заморгала.
Ракель наклонилась, чтобы поднести чашку с водой к губам доньи Исабель.
— Выпейте, госпожа, прежде чем попробуете заговорить.
Она выпила почти все, что было в чашке, и уронила голову.
— Спасибо, Ракель. Видишь, я знаю и твое имя тоже, — добавила она. — А рана… Как это случилось? — сказала она. — Да не было ничего, я думала, что это пустяк.
— Расскажите мне о пустяке, — попросил Исаак, в то время как его пальцы деловито искали что-то в корзине.
— Мы занимались шитьем, — начала она. — Я искала в своем ящике с инструментами коричневый шелк, чтобы вышивать бегущего оленя в сцене охоты…
— И что?
— Кто-то уронил свой ящик с инструментами и свалил мою рамку, а когда я потянулась за ней, она упала на меня и я почувствовала укол иголкой.
— Чьей?
Она слабо мотнула головой.
— Я тогда подумала, что это моя игла, — медленно сказала она. — Но теперь я в этом не уверена. Возможно, это была ее игла Но я полагаю, что это было сделано случайно. — Исабель говорила с большим достоинством. — Та, кто задела меня, несомненно боялась, что ее накажут.
— Будем надеяться, что с Господней помощью последствия этого невольного деяния скоро будут исправлены, — сказал Исаак. — Вы отлично боретесь с болезнью. Теперь отдыхайте и делайте, что скажет Ракель, и все будет хорошо. Ваш дядя будет рад.
Дальнейшее обсуждение прервал стук. Исаак повернулся к двери.
— Кто там?
— Это сестра Агнета, мастер Исаак. Могу я поговорить с вами?
— Побудь здесь с больной, Ракель, — пробормотал Исаак. — Я посмотрю, что случилось у сестры Агнеты.
Ракель посмотрела, как ее отец выходит из комнаты, и плотно закрыла за ним дверь. Она вернулась назад, к кровати, разогнув утомленную спину и плечи. Девушка невероятно устала. Ее разбудили ночью, чтобы отправиться в монастырь, так что она не спала, только слегка дремала, всего по несколько минут, когда сидела возле спящей больной. Всё вокруг нее приобретало оттенок кошмара. Дневной свет вяло сочился через узкие стрельчатые окна, смутно освещая комнату. Один луч солнца упал на умирающий огонь и угли от горящей жаровни, разбрасывающей красно-оранжевые языки пламени, создавая мерцающее отражение на каменной стене; дым окутывал всё вокруг голубоватым туманом. В комнате было невыносимо жарко. Она чувствовала, как будто попала в ад с картинки в одной из отцовских книг. В углу у очага старая монахиня ворчала и бормотала себе под нос, как какой-то демон. Затем та плеснула себе в чашку жидкость из кувшина, стоявшего у нее между ногами, и залпом выпила.
— Эй ты, симпатичная дочь Израиля, — позвала она. — Брось умирающего ублюдка узурпатора, пусть себе лежит, иди и выпей со мной. Я знаю, кто вы и что вы, и кто она и что она. Мы — самое невероятное трио, которое можно найти в этом монастыре. — Она взорвалась смехом, затем затихла, и ее голова свесилась на грудь. Она захрапела.
Ракель задрожала и постаралась сидеть тихо.
Исаак закрыл за собой дверь.
— Да, сестра? — тихо произнес он.
— Аббатиса, как только услышала об этом, сразу же велела мне рассказать все вам, господин, — проговорила сестра Агнета, сбиваясь и торопясь.
— Что рассказать?
— Да о флаконе. Вот об этом, что у меня в руке.
— Что за флакон, сестра Агнета?
— Я нашла его в одежде доньи Санксии. Когда готовила тело к погребению. Вы говорили о духах, и я его открыла, но жидкость в нем имела иной запах, духи так не пахнут.
Исаак протянул руку и взял флакон. Он покатал его между пальцев, понюхал, вынул пробку. Ощутив аромат, он коснулся влажного конца и нахмурился. Растерев жидкость между большим и средним пальцами, он очень осторожно коснулся подушечки пальца кончиком языка. Жидкость была горькой.
— Я не рекомендовал бы это пить, — сухо заметил он, вытащив из кармана чистый кусок ткани и тщательно вытирая руку.
— Что это? — спросила сестра Агнета.
— Какого цвета жидкость во флаконе?
— Ну, это скорее не цвет, — с сомнением сказала сестра Агнета. — Это темный раствор, имеющий оттенок грязи.
— Странный предмет для посещения женского монастыря. — Он на мгновение остановился. — Полагаю, по этому поводу стоит поговорить с доньей Эликсендой.
Они вернулись обратно тем же путем по винтовой лестнице. Сестра Агнета открыла дверь в прохладную просторную комнату и попросила Исаака подождать.
Исаак заходил по комнате, все время постукивая по нёбу кончиком языка и обдумывая вопросы, возникшие в связи с обнаружением пузырька. Быстрые шаги и мягкий шелест ткани объявили о возвращении сестры Агнеты с аббатисой.
— Мастер Исаак, — решительно сказала донья Эликсенда. — Я в вашем распоряжении.
— Донья Эликсенда, благодарю вас за вашу поспешность. Я исследовал пузырек, который принесла мне сестра Агнета. Я лизнул кончиком языка не более чем сотую часть капли и по ощущениям могу сказать, что в нем содержится мощный опиат. Две-три капли заставят человека заснуть. Десять — двадцать, — и он больше не проснется. Полагаю, это было предназначено для доньи Исабель. — Он сделал паузу. — Даже здесь, в этом надежном месте, я беспокоюсь за ее безопасность.
— Но, конечно, после смерти доньи Санксии опасность ушла, — сказала сестра Агнета.
— Без сомнения, — сказал Исаак. — Тем не менее…
— Я согласна с лекарем, — сказала аббатиса. — Она поручена нашей заботе, сестра Агнета. Она — наша духовная дочь, и мы должны ее охранять.
— Ракель — самый внимательный опекун, — сказал Исаак, — но она одна. В шестнадцать лет время от времени нужно спать.
