меня бы точно стошнило.
Собаки ластятся к этому бандиту, а потом с интересом переключаются на меня, не найдя во мне угрозы, они тычутся мокрыми носами, тянут лапу, видимо чтобы поздороваться и принимают мою ласку.
— Красивая расцветка. Я никогда не видела таких пятнистых догов.
— Я приехал забирать только одного щенка, но когда увидел их, то забрал всех четырех. Не смог удержаться.
Все собаки белые с крупными черными пятнами разного размера.
— Я бы тоже не смогла, — обнимаю ту собаку, что стоит ближе, другие начинают ревновать и бодаются мордами, требуя ласки.
Моя одежда в их слюнях и грязи с их лап, но мне всё равно, они лижут мои щеки и продолжают атаку лаской, я громко смеюсь, вытирая рукавом лицо.
— Ты им понравилась, они не привечают моих гостей. Домработница их вообще боится.
— У тебя домработница?
— Конечно. Пойдем в дом, тебе нужно поесть и принять душ с дороги.
Мы заходим внутрь, там много света и воздуха, приятная обстановка, в контрастных тонах.
Нарвал ведет меня на второй этаж, там проходная комната с диванчиком и книжными полками во все стены между четырьмя белыми дверями.
— Хочу, чтобы мы спали вместе, но тебе нужно время, поэтому у тебя будет своя комната.
Он открывает дверь, за которой точная копия моей комнаты в квартире родителей.
— Что это такое?
— Мне хотелось, чтобы ты чувствовала себя дома.
Открываю шкаф, он набит новой одеждой с этикетками.
— И куда мне это носить? Я же буду пожизненно тут сидеть! — меня всё начинает дико раздражать, дикое желание расцарапать его лицо, застилает глаза.
— Мы будем выбираться в интересные места, если ты будешь хорошо вести себя.
Врёт? Неужели он настолько беспечный? Думает меня никто не узнает или будут делать вид, что я не дочь Питерского мафиози, а просто ее копия?
— Что за дверь?
— Там твоя ванная комната.
Нарвал подходит и открывает дверь, там огромная круглая ванная, отдельно душевая кабина, вдоль стены тумбы с двумя раковинами, а за перегородкой туалет и биде.
— А тут что за дверь?
— Это вход в мою спальню.
— У меня же отдельная ванна??? — таращу на него глаза.
— Ты можешь закрыть эту дверь, когда захочешь побыть тут одна.
— Поняла.
— Когда будешь готова, спускайся вниз, будем обедать.
— Точнее завтракать, — бубню под нос.
— Прости за это.
Он уходит.
Мне и правда спокойнее в своей родной комнате. Может он какие-то манипулятивные курсы проходит?
Закрываю на замок все двери и набираю огромную ванну.
А что?
Что хочу то и делаю. Пусть ест один. У нас дома ванна тоже большая, но не такая здоровенная! Как они ее сюда заносили интересно? Наверное стену пришлось ломать.
Выливаю содержимое разных баночек в воду, вспениваю.
Открываю шкаф, готовлю себе одежду, выбираю хлопковые шорты и свободную футболку. А нижнее бельё тут есть?
Дергаю ящики и нахожу целый клад, брендовое бельё, которое я бы себе не стала покупать ни за что, хотя живу в достатке. Это же надувательство и грабёж. Агент провокатор? Да вы серьезно?
Есть куча достойных бюджетных марок, 300 баксов за лифчик, они оборзели совсем?
Нахер бюстгальтер! Буду в футболке одной.
Ага, тогда он точно заметит и меня изнасилует.
Возвращаюсь к шкафу и всё таки выбираю кружевное нечто.
Снимаю одежду с себя, закидываю в машинку. Погружаюсь в горячую ванну, вода вкусно пахнет земляникой.
Задерживаю дыхание, ныряю с головой, а когда выныриваю передо мной уже стоит ОН.
Глава 20. Купаюсь
— Не смей подходить, — хватаю первое, что попалось под руку и угрожающее выставляю перед собой, это оказывается шампунь, кривлюсь от разочарования, но оружие не опускаю.
Нарвал застыл, вижу его хищный взгляд, опускающийся к моей груди, я же абсолютно голая! Видно?
Быстро смотрю вниз, выдыхаю с облегчением, пена скрывает… Почти засветила…
Погружаюсь в воду до носа, но всё равно держу своё оружие наготове.
— И что ты сделаешь мне этим? — хрипло произносит, медленно приближаясь, как будто у меня в руках и правда бомба. Да он просто играет со мной!
С грацией хищника, садится на край ванны, на его лице хитрая усмешка, в глазах вокруг зелёного пламени его глаз пляшут черти, намекая, что ничем хорошим эта конфронтация не закончится.
Моё сердце бьется как у загнанного дикого зверя, ртом отчаянно хватаю воздух, запах земляники уже смешался с его ароматом, я чувствую его у себя во рту.
Шампунь практически упирается в его подбородок, он опускает руку в воду и хватает меня за щиколотку.
— Непослушная девочка, — хрипло произносит, — опусти гранату, а то ногой не отделаешься, кивает глазами на шампунь в руке. Он гладит кожу большим пальцем, всё ещё удерживая ногу, распаляя меня.
— Сейчас брошу в голову, — шиплю, дергая ногой, но хватка мертвецкая, мне её не сдвинуть. Вода начинает плескаться через край, мне в голову приходит гениальная идея.
Я болтаю свободной ногой, окачивая его мыльной водой, он просто всё это терпит, даже с места не двигается. Думала, отпустит, и я убегу, а он хоть бы что. Нарвалу нравится эта «игра», вижу по обжигающему взгляду.
Воды в ванной стало меньше, я поняла, почему он всё это стерпел, если бы я продолжила, в полупустой ванне он бы увидел моё тело.
— Отвернись. Я хочу одеться.
— Ты плохо себя повела, теперь я и пол мокрый. За такое я тебя обязательно накажу.
Только сейчас заметила, что на нём свежая рубашка была, видимо он тоже принял душ с дороги и оделся в чистое, но теперь она насквозь пропиталась мыльной водой и стала прозрачной.
Его торс божественный прямо как в грязных фильмах, мышцы тела идеальной формы, как высеченные из камня, на пол груди татуировка — нарвал с мощным телом и изогнутым хвостом у крупного якоря, из которого выходит вихрь цепи, канатов и осколков стекла.
— Хочешь посмотреть поближе, малыш?
Он ведет рукой по внутренней стороне ноги, минуя колени захватывает рукой внутреннюю часть бедра.
Моя промежность горит в прямом смысле, такое ощущение, что если он сейчас что-то не сделает, от его дома ничего не останется, я загорюсь и спалю всё дотла.
Я так хочу его, что готова сама бросится на шею, это просто какое-то безумие. Мне нужно к психологу или сразу психиатру, у меня проблемы с головой.
Я не могу сдаваться, не имею права! Думаю о маме и об отце, наваждение немного отступает.
— Ты говорил, что я могу закрыться, если захочу, а сам вошел.
— Дверь была открыта.
Черт,
