должна быть.
И я нехотя согласился. Всё повторилось в точности, как и было в прошлый раз. Ещё одна несчастная лягушка издохла на колу, а лбы всех присутствующих мазали кровью. Затем все вернулись в длинный дом.
— В честь нового вождя, пир! — Кричали воины.
— Пир! — Поддержали их жители.
— Пир! — Кричала Айрис у меня над ухом так что его слегка заложило.
Пойти против и этой традиции было нельзя. Пришлось объявить пир, на который были приглашены все жители. Хотя обычно приглашали только мужчин.
Основным блюдом, конечно, были яблоки, весь оставшийся запас которых был на большом столе. Все запасы пива и какого-то жуткого местного самогона были распечатаны и оказались на столе.
Помимо яблок была и свинина, несколько куриц, дикие утки, супы, лепёшки, чаще всего из кукурузной муки, ягодные морсы с мёдом, жареные насекомые (фу какая гадость!) и некоторые другие блюда чьё содержимое я затрудняюсь опознать, потому и не пробовал.
Всё-таки ваны нищие, но не настолько как я полагал. Они жили совсем капельку лучше, чем мне показалось изначально. Совсем капельку… ведь только теперь я мог рассмотреть их более внимательно и поразить тому насколько некоторые из них худые…
Жрали от пуза, пили все вместе до дна, горланили странные и вульгарные песни, даже били в барабаны и стучали по столу кулаками в ритм.
Римляне и назвали бы их варварами, а мне показалось что есть в этом древнем празднике есть что-то приятное и душевное.
Когда уже стемнело и яства стали заканчиваться я сходил к ближайшей яблоне и добыл с неё штук пятьдесят яблок чем вызвал ещё больше восторга у пьяной толпы чем днём.
— Яблоки довольно вкусны если их запечь. — Шепнул я на ухо Айрис. Та поняла меня правильно и пошла на кухню организовывать.
Вернувшись в деревню, она вела себя с местными естественно и спокойно, как и они себя с ней. Никто её проклятой не обзывал и не шарахался в сторону, по крайней мере при мне.
И вообще Айрис и Мона на пиру сидели справа и слева от меня. Только потом я краем уха услышал, что их именуют моими жёнами.
А чему удивляться? Обе сами напрашивались. Что хотели то и получили.
Чем больше пил на этом пиру, тем больше слипались глаза. Уже и не помню, как ел печёные яблоки и как расхваливал их перед всеми. Потом поднимал новые здравницы, декламировал стихи и слушал местные нескладные пародии на них.
А потом пир закончился и меня увели уже в мои покои. Увели холопки, аж три штуки, их держал при себе Умба, теперь они мои. Они должны были помыть мне ноги, забрать вещи на стирку и уложить спать. Мона отослала их с вещами, а мыться нам было недосуг.
Втроём, я и две мои жены, завалились на шкуры и… уснули… на большее нас уже не хватило.
* * *
Утром я проснулся далеко за полдень, по крайней мере так мне сказали наручные часы. Я настроил их на местное время, ну как настроил… более или менее, на глаз.
Первое что я увидел это Мону готовящую на огне в котелке Айрис какое-то угощение. Она помешивала варево деревянной ложкой и делала это так легко и естественно словно она давно моя жена и живёт в этом длинном доме много лет.
Заметив, что я проснулся она улыбнулась и полезла ко мне с поцелуями. Я с бодуна «пах как ван» и потому мне было предложено освежить запах рта кружкой каких-то ароматных трав. И вправду помогло, больше не воняло.
Отзавтракал я нажористым супом с курицей, зелёным луком и варёным зерном. Здесь такая пища считалась очень богатой.
— Мой дорогой. — Обратилась ко мне Мона за столом. Честно мне было приятно это слышать.
— Да дорогая. — Ответил я тем же, чем взывал улыбку.
— Вонючка Умба желает забрать свой топор. Это всё о чём он просит нового вождя.
— Какой топор?
— А вон на стене висит.
На стене и вправду висел большой топор. Только каменный. Таким много не навоюешь. Скорее разобьёшь, чем разрубишь пару голов, а дальше он или затупится, или скорее сломается. Мусор, короче говоря.
— Пусть забирает.
— Это лучший топор в деревне.
— Им можно дерево срубить?
— Эм… нет…
— На кой чёрт он тогда? Им даже в зубах не поковыряешь. Скажи холопке чтобы отдала ему топор. На этом всё, остальные его вещи мои.
— Всё так, вождь. А как же наказание?
— За то, что творил зло и плохо правил? — Она кивнула мне. — Пусть придёт завтра вечером, я скажу ему чем он займётся. Нужно придумать какой тяжкой работой его нагрузить.
— Может просто изгонишь его?
— Он пойдёт в другую деревню. — Покачал я головой.
— Не пойдёт. Изгоя нигде не примут. Тем более бывшего вождя. Изгнать его было бы справедливо, он многим тут нагадил.
— Нет, пока он останется здесь.
— Слушаюсь мой муж.
— Кстати об этом… вы теперь мои жёны?
— Да, мы теперь твои жёны. А что? Ты брал нас, мы свободные женщины, мы были невинны. Теперь мы твои.
В невинность остроухой я верил, а вот рогатая давно её потеряла. Тем не менее это никак не умаляло её в моих глазах. Они помогали мне, я им. И теперь от них не откажусь.
— А если приданое хорошее дать? — Спросил я просто для штуки.
— Ты хочешь нас выгнать? — У Моны поднялась одна бровь. Конечно, она не верила в то, что её прогонят ни на одно мгновение.
— Нет. Ты моя жена… вы обе. На том и порешим.
Этот ответ её полностью устроил. Больше эта тема не поднималась. В этом примитивном обществе такие вещи утроены весьма просто и в то же время серьёзно. Взял свободную? Женись. Лучше по-хорошему…
— А что холопки? — Осведомился я о трёх рогатых девах, что нам служили.
— Я одну отпустила. Она была моей подругой. Утром дала ей свободу от твоего имени при всём честном народе и немного еды и такни на обмен.
Одна моя бровь поднялась. Не то чтобы я был сильно обеспокоен, но самоуправство без внимания оставлять нельзя.
— Не смотри так Максим, я теперь работаю за неё. Она готовила и стирала, я умею это гораздо лучше, всё сделаю.
— А как же
