Ведьмоведомства, но те времена она вспоминать особенно не любила. Тогда понедельники были ее врагами номер один. Ну, или, может, врагами номер два, сразу после утренних собраний, на которых она чаще всего боролась с желанием поспать. Или хотя бы с желанием не тратить столько времени на обсуждение стратегии проектов, которая все равно летела в бездну, когда начинала претворяться в жизнь.
В Ведьмоведомстве иногда появлялись и демоны: чаще всего с дипломатическими миссиями. Ни один из них не хотел проводить в этой реальности больше положенного им призывом времени. Кроме Ксафана.
Хотя нет, это было бы нечестно по отношению к великому множеству демонов, с которыми Наоми никогда не встречалась. Кто знает, может, на самом деле каждый третий или, может, даже каждый второй из них тоже любил осенние ярмарки? Или человеческий театр? Или кино? При всем своем показном могуществе не каждый демон мог посмотреть какой-нибудь классический ромком и остаться совершенно безучастным. По офису на прежней работе Наоми ходили слухи о повелительнице кошмаров, которая не могла перестать пересматривать «Сладкий ноябрь». Сны она после этого конструировала совершенно не подходящие назначению: в них мелькало слишком много Киану Ривза.
В Эшвуде было небольшое подразделение Отдела кошмаров: Наоми в жизни бы о нем не узнала, если бы не Ксафан. После того как они заключили договор о свободном перемещении – Наоми обязывалась вызывать Ксафана не реже раза в месяц и не ограничивать свободу его передвижений, а Ксафан обязывался изредка ей готовить, – Наоми познакомилась с изнанкой Эшвуда более тесно.
Это только на первый взгляд казалось, что здесь совершенно ничего не происходит. Но если ты в первый месяц своего проживания встретил на улице самого Поджигателя, то каковы шансы, что он останется единственным сюрпризом этого города?
Мара номер двести двадцать восемь была единственной марой[4] в Эшвуде и предпочитала, чтобы ее называли «Диди». Странный выбор для прозвища, если спросить Наоми: словно обладательница его не следила за архитектурой городских кошмаров, а владела фермой с кабачками где-то в Техасе. Но Диди вообще была довольно странной. Она сама попросила перевода и была не против работать в одиночестве. Лишь бы заниматься тем, что ей нравилось.
Когда-то Диди обитала в большом офисе. Работа курьером была, конечно, приятной: все эти ласкающие кожу ночные ветерки, попутная Дикая охота, мизерные шансы столкнуться с доморощенными экзорцистами… Но больше всего на свете маре номер двести двадцать восемь хотелось создавать кошмары, а не доставлять их от разума к разуму. (Хотя это было сомнительно: в последнее время многие кошмары если и были страшными, то страшно смехотворными. Маре стыдно было бы такое показывать даже друзьям, не то что выпускать в серийное производство, как однажды она по секрету призналась Наоми.)
Вторник по каким-то странным, далеким до ведьминского понимания причинам был для Диди разгрузочным днем.
Может, потому на понедельник приходилась большая часть недельных кошмаров… А может, потому, что у мар были какие-то счеты с Тюром, в честь которого назвали вторники.
В любом случае Наоми призывала Ксафана во вторник, и они частенько навещали Диди прямо в офисе. Тот находился под видеопрокатом, который каким-то чудом не исчез с улиц Эшвуда после появления стриминговых сервисов. Может, в этом тоже была виновата мара: ужастики на VHS смотрелись совсем по-другому. Не в последнюю очередь из-за помех на пленке и нечеткости картинки… когда ты не можешь толком понять, что появится из темноты, и монстр не предстает во всей своей 4К-цифровой четкости, страх перед неизвестностью делает свое дело.
Ксафан оставил домашнее мороженое (– «Обещай, что не будешь больше покупать эту дребедень от “Бен и Джерри”, умоляю». – «Мне что, всякий раз, как захочу мороженого, пентаграмму чертить?» – «Я очень хочу ответить “да”, так что отвечу “да”») застывать, а часть брауни нарезал для соседей. Стучаться к ним в двери было слишком поздно, а вот навестить мару – самое время.
Работа у Диди сегодня явно не клеилась.
Бывали дни, когда только и можешь, что набросать новый дизайн паутины, да на этом и застопориться. Какую тварь посадить поверх? Пауки со звериными черепами были эдакой фишкой мары номер двести двадцать восемь, но сегодня ей хотелось выдать нечто такое, чтобы у боссов снесло крышу. Желательно, в буквальном смысле.
Диди смотрела в монитор так, словно тот был бездной. Ей явно хотелось закрыть лицо руками – всеми восемью – и уползти домой, в уютную комнатку за взрослым отделом видеопроката, лишь бы не видеть незаконченного проекта. Как она ни старалась, но кошмары не желали становиться кошмарами. Да что там кошмарами – даже неприятными снами из тех, после которых не можешь понять, в какой из реальности проснулся, и проснулся ли вообще.
– Вечер добрый! – возвестил над ухом Наоми Ксафан.
Мара номер двести двадцать восемь вскинула голову и улыбнулась, обнажив клыки. Она уже успела выучить его голос – Ксафан заглядывал в отдел кошмаров всякий раз, когда оформлял визу на Землю. А в последнее время это происходило довольно часто.
Каждый вторник.
Диди выползла из-за стола – суставы ее хрустнули как связка хвороста – и протянула руки навстречу Ксафану, чтобы забрать у него поднос с выпечкой.
Ксафан чуть приподнял поднос и нахмурился, а потом прогремел так, что паутина на мониторе съежилась, как от ветра:
– Мара! Ну договаривались же, по одному в каждую руку!
Мара уперла пару рук в бока и шутливо закатила несколько глаз. Наоми давно заметила, что она не особо терпит тех, кто забывал о выбранном ею имени. Ксафан, конечно, отсек цифры, но Наоми не удивится, если в ближайшее время его одолеет парочка интересных кошмаров.
Тем не менее Ксафан был куда человечнее большинства прежних знакомых Диди. И он учился на своих ошибках. Например, персиковых пирогов Диди он больше не притаскивал, а вот рецептом тыквенных капкейков даже поделился.
– Забери уже скорее у него эти штуки, иначе я за себя не ручаюсь, – вместо приветствия выдохнула Наоми. – С повышением, кстати.
Мара сощурила все свои восемь глаз.
– С повы… – пробормотала она, а потом вопросительно выгнула бровь. – Вы меня спутали с кем-то? Серьезно?
Она демонстративно выпрямилась, словно бы напоминая о своих четырех парах рук.
– Отмечу этот день в календаре.
– О, не беспокойся! – Ксафан доверительно моргнул и махнул рукой в сторону сопровождавшей его ведьмы. – Ты ведь знаешь, на Пайн-стрит живет оракул, и на днях она поделилась с Наоми новостями.
Пайн-стрит была куцей улицей, которая вмещала в себя самый большой эшвудовский супермаркет и несколько приютившихся с краю домишек, которые не пожелали продавать корпорации свои дома. Соседство с магазином им не особо мешало: Кэсси продолжала качаться на качелях, задевая носками припаркованные машины, а ее тетушка изредка собирала по парковке оставленные тележки. А за пару лишних монет Кэсси могла предсказать несколько счастливых мелочей на следующую неделю. В пятницу Наоми разговаривала с внезапно проснувшейся у них в саду статуей: та не желала регистрироваться в городской администрации и умоляла оставить ее в покое. Ей нравилось наблюдать за проезжающими мимо машинами и слушать радио, которое тетушка Кассандры врубала на полную громкость.
– Спасибо, – прошипела наконец мара и отложила несколько кусочков брауни на тарелку, которую забыла убрать. – Вы ведь знаете, как я не люблю сюрпризы.
Наоми кивнула, а потом повернулась к Ксафану:
– Кстати, в следующий вторник ты застрянешь в огромной очереди на получение номера социального страхования. И так его и не получишь.
Ксафан выдохнул немного дыма и пепла.
– Может, тогда и вовсе не ходить?
– Как знаешь, – Наоми скрестила руки на груди. – Но раз уж Кэсси это увидела…
Печать поджигателя немного потускнела. Расстраивать Кассандру не хотелось никому.
Диди глянула на часы и клацнула челюстями.
– Как-то вы сегодня поздновато.
Крылья Ксафана поникли, и он кинул на Наоми виноватый взгляд. Она так и не спросила его о задержке, предположив, что бедный Поджигатель просто понадобился еще одной скучающей ведьме. Не то чтобы в Ведьмоведомстве знали об их маленьком договоре, иначе бы не стали закрывать на это глаза.
– Я… не сразу услышал призыв.
Наоми вскинула брови. Мара замерла с открытым ртом и куском брауни, который придерживала тремя руками.
Это было невозможно.
Древний
