К тому же я не курю, а заменяю это дело куда более вкусными вещами.
Потом загляну в буфет, решила я и села за стол.
Шевельнула мышкой. Ага, новое письмо же. Иконка — женщина с весами на зелёном фоне. Буквы стали неважны, потому что это сочетание я сразу узнала. «Фемида». Противно засосало под ложечкой, хоть явных причин на то нет. Но интуиция подсказывает, что расслабляться не стоит.
Общество с ограниченной ответственностью «Кирана», иск прошлого года. Опять везде Касумко умудрился наследить. Я пробежала глазами суть документа. Говорят, нельзя бить людей, но Касумко я бы отметелила с удовольствием.
Захотелось схватиться за голову. Да уж. Теперь, после того как «Фемиде» удалось придавить «Адамант», могут косяком пойти старые дела. Тех, кто сумеет оплатить услуги «Адаманта», разумеется. Да уж.
Отчаянно хотелось придушить Лебедева. Не со зла, а так… для профилактики. Всего лишь работа. И, надо заметить, хорошо сделанная работа. Но что ж так быстро-то! Едва одно спихнул, тут тебе ещё подарочек. Не расслабляйся, Вава, будь в тонусе.
Бездумно потянувшись к ежедневнику, я пролистала несколько страниц. Загорулин уезжает. Вопрос «Кираны», если посидеть сегодня вечером, можно уладить. Никто не будет доставать и мешать ненужными поручениями. Значит, смогу спокойно съездить к Никитушке и вернуться. Слава богу, Загорулин отпустил на пару часов, не вникая в детали. Велел только подготовить необходимые документы. Сам явно пребывал где-то в собственных мыслях. Даже не пытался ехидно намекать на «жениха».
Я с шумом захлопнула ежедневник. Бред сумасшедшего. Надо дотянуть хотя бы до понедельника. Принимать решения без шефа тоже не годится. И в этот раз Лебедева стоит снова направить к Загорулину. Если и сожрёт, то двойная польза. И «Фемиде», и «Адаманту». Может, тогда начальственную должность займёт нормальный человек. Вон, Александр Сергеевич, например, заместитель по производству. Вроде бы толковый мужик и ведёт себя куда более сносно.
Хотя, что-то подсказывало: к Загорулину так просто Лебедев не пойдёт.
* * *
Больницы я не люблю. Да и кто в здравом уме их может полюбить-то?
Но каждый раз, когда я приходила к Никитушке, всегда становилось не по себе. Попадать в больницу — страшно. Попадать в больницу, когда тебе пять лет — невыносимо. Кое-как удалось забрать ребёнка у родителей-алкоголиков и отправить к тётке в Пермь. Точнее, даже не тётке, а дальней родственнице, которая согласилась приглядывать, но сразу сказала, что денег на лечение нет.
— Деньги будут, — сказала тогда я.
Сама не знаю, почему решила взять на себе заботу о чужом мальчике.
Во всяком случае, лечение Никитки — одна из причин, по которым я всё же решилась переехать в Пермь. С точки зрения холодного расчета, Никитка мне никто. Сын соседки лучшей подруги Дианки. Диана теперь мотается между Херсоном и побережьем, помогая бабушке. Но в отношении малыша её решение было неоспоримым: помогать всеми силами. Ребёнка она знала с рождения и видела, как сползали на дно его родители.
От Дианки я и узнала, что срочно необходима любая помощь. Пришлось по максимуму использовать свои связи и возможности.
Вспоминать об этом не хотелось. Не слишком приятный период жизни. Я осталась одна, разошлась с парнем, который сообщил, что ему со мной неинтересно. С работой в тот момент случился полный швах. Всё это сложилось в причудливую мозаику, и я поняла: надо всё менять. А тут Никитка. Чужой, слабый и неожиданно почему-то такой близкий. Порой мелькает мысль про усыновление. Но пока что-то она слишком далекая.
В общем, через время у ребенка стала заметна одышка. Синие губы. Срывающийся голос. И странная пустота в глазах.
Ни у меня, ни у Дианки не было лишних вопросов. Обе, по сути, остались без родных и близких, поэтому могли позволить себе помочь.
Тетрада Фалло. Сочетание четырёх аномалий, сложный порок сердца, при котором необходима операция — иначе ребёнок долго не проживёт. То, что я слышала, никакого радужного настроения не приносило. Зато все страшные медицинские термины и названия запомнила так, что разбуди ночью — от зубов отлетит. Пожалуй, въелось в мозг на уровне профессионального.
В этот раз Никитушка спал.
Впрочем, пообщаться с врачом необходимо. А с ребенком можно поговорить в следующий раз. Когда Загорулин снова куда-то смоется. Или в следующие выходные. Точно, после этого долбаного семинара.
— Ох, Ксения Георгиевна, — послышался приятный женский голос, и я быстро отошла от окна, через которое смотрела на своего неофициального подопечного.
Рядом стояла симпатичная, но уже не молодая женщина. Главврач клиники «Сиана», Анна Валерьевна Сурикова. С собранными на затылке русыми волосами с проседью, внимательным взглядом зелёных глаз, лучиками морщинок в уголках век и губ. С ухоженными руками и идеальным маникюром. Неизменно в белом халате с синей нашивкой в виде волны — логотипа «Сианы».
— Добрый день, Анна Валерьевна, — немного натянуто улыбнулась я, стараясь говорить как можно спокойнее. — У вас будет минутка?
— Да-да, — кивнула она. — График сейчас невероятно плотный, но мне очень нужно поговорить с вами.
Я невольно бросила взгляд в сторону Никитушки.
От главврача это не укрылось. Она только украдкой вздохнула и поманила за собой.
— Идёмте же.
В кабинете Анны Валерьевны светло, просторно и пахнет ванилью. Солнце освещало, кажется, даже самые далекие уголки. Широкий стол, бумаги, ноутбук. Шкафы, заполненные папками. На стене — анатомические карты. Или как их там… Да уж, тут не особо хотелось вникать. И плевать, что можно показаться жутко необразованной. За глаза уже этой образованности.
Анна Валерьевна говорила. Уверенно, спокойно, будто обволакивала карамелью — такое мягкое сопрано, убаюкает так сладко, что и анестезии не потребуется. Словно пыталось укрыть от болезненных слов, насквозь пробивающих защитную оболочку.
— Чем раньше сделаем операцию, тем лучше. Пройдёт в два этапа. Мы наблюдаем ухудшение состояния.
Да, знаю. С таким пороком живут до десяти лет. Если повезёт — до двенадцати. Нужны деньги. Я понимаю, куда от этого денешься.
Не то чтобы я не знала этого. Но все деньги уходят на поддержание текущего состояния. Ладно, можно что-то придумать. Поговорить с Дианкой, пусть потрусит своего работодателя. Да и тут можно что-то сделать. Всё же обещанная премия — приличная сумма. И если поскрести по сусекам да кое-как затянуть ремень…
Всё равно не клеится. На что-то надо жить. Пока ещё питаться воздухом я не научилась.
— Вы меня слышите? — участливо уточнила Анна Валерьевна.
— Да, конечно, — кивнула я.
Конечно… Только вас и слышу.
Нужно время.
Повисшая тишина заставила поёжиться. Я прекрасно понимаю, что сейчас не могу дать ответ. Но и тянуть нельзя.
— Я приду на
