Меня с силой потянули к центру композиции, я упиралась и брыкалась, но все безуспешно. Меня бросили на твердую поверхность алтаря и приковали руки и ноги. Верховный занял место в изголовье и кивнул остальным, чтобы начинали. Я орала благим матом на него и всех собравшихся, проклиная всех их до шестнадцатого колена, приплетая сюда их богиню, которая меня затащила в этот мир, поманила счастьем и бросила на произвол судьбы. Но мои крики ни на кого не действовали, они продолжали хором начитывать какую-то молитву. Когда я увидела в руках верховного черный изогнутый кинжал с рубином, ужас сковал меня. Вот и все, тут я и умру, билась мысль в голове. Никаких тебе проносившихся картинок с прожитой жизнью — ничего, только ни с чем не сравнимый страх. От него даже под лопаткой закололо. Под левой лопаткой, подсказывало мне сознание с далеких задворок. Верховный поднял руки над над моей головой, замахнувшись кинжалом и замерев, произнося последние слова своей молитвы или заклинания. Мой мозг перестал вообще понимать хоть что-то. Я лежала, замерев и в ужасе распахнув глаза. Все вдруг стало как в очень замедленной съемке. Вот его руки очень медленно опускаются к моему горлу, я чувствую, как острие клинка задевает мою кожу, оставляя неглубокую царапину, и вдруг все замирает, словно в стоп кадре. Краем глаза я увидела сгусток тьмы, который двигался из темного угла наперерез кинжалу, вот она ударяется в лезвие, раскрашивая его в мелкие осколки, которые медленно оседают на меня, довольно больно царапая. Верховный отлетает от меня к стене с сильным шлепком ударившись спиной и каменные выступы, и оседая, как мешок с гнилой картошкой. Мгновенье — и надо мной склоняется лицо одного из близнецов. Он напряженно осматривает меня, я же жадно начинаю глотать воздух — казалось, все это время я даже не дышала. Второй брат в это время методично уничтожал других культистов, перемещаясь со скоростью, недоступной человеческому глазу. Несколько мгновений спустя все было кончено. Микал освободил меня из оков и поддержал, помогая сесть, попутно хмурясь, глядя на оставленные немного кровоточащие царапины. Меня трясло так, что я даже не могла бы попасть себе по лбу, не то, что найти кончик носа. Слезы лились ручьем — меня накрыла истерика. Генор подошел ко мне, и они оба обнимали меня, целуя везде, где могли дотянуться, пытаясь хоть немного успокоить. Парни отвлеклись на меня и поэтому не успели заметить, как Верховный пришел в себя, тихонько подполз с другой стороны алтаря. Он откуда-то достал второй кинжал и медленно подкрался ко мне со спины. Я лишь на мгновенье почувствовала, как лезвие легко входит в мое левое плечо. А мгновение спустя меня пронзила острая дикая боль. Я закричала, Микал со скоростью света переметнулся к Верховному и голыми руками свернул тому шею. Когда он повернулся лицом ко мне — его глаза были полностью черны, а на руках выросли длинные острые когти, как у дикого зверя. Несколько капель моей крови попали на алтарь и что-то произошло. Все символы в зале окрасились в кроваво-красный цвет и начали пульсировать в такт моему сердцебиению. Генор подхватил меня на руки и пытался выбежать со мной из этого зала, но невидимый барьер оттолкнул нас обратно. Микал пытался пробиться сквозь него силой и магией, но ничего не помогало. Наши парные рисунки начали пульсировать в такт со всем этим светопредставлением, отзываясь болью во всем теле. Я видела, как эти символы на полу выкачивают энергию из нас троих, как слабеют мои близнецы. От новой волны боли я отключилась на мгновение, но в это мгновение я увидела богиню. Она так же сидела в своей беседке и смотрела на меня, чуть склонив голову.
— Ты можешь их спасти — заявила она.
— Но как?
— Ответь сама себе — ты любишь их? Если да, то позволь этому чувству выплескиваться вместе с силой. Просто скажи, что любишь их и хочешь, чтобы они жили.
Я ошарашенно смотрела на нее, медленно понимая, что она права — я уже люблю своих парней и не представляю будущую жизнь без них. Как бы долго я не сопротивлялась этому чувству — оно все-таки смогло зародиться в моей душе и прорасти, оплетая каждую клеточку моего организма. Я закрыла глаза и представила всю свою любовь в виде огромного солнца, лучи которого светят и согревают моих мужчин. Я открыла глаза в реальности из последних сил, заметив лишь то, что цвет рун поменялся с красного на ярко-золотой. Мои парни приходили в себя, подползая к моему тельцу поближе и пытаясь до меня дотянуться. Я слабо улыбнулась, прошептала слова и отключилась от боли насовсем.
9
Я проснулась как обычно рано. Ведь последние годы меня стала мучать бессонница, я могла и в пять утра соскочить как ужаленная и больше сна ни в одном глазу. Сначала я даже не поняла, где нахожусь. Проморгавшись несколько минут, я разглядела огромную спальню в бежевых цветах, огромное окно, которое сейчас было распахнуто и тонкие прозрачные две полоски тюля медленно колыхались на слабом ветерке. Кровать, на которой я лежала, была огромных размеров, на ней спокойно можно было уместить десять таких как я. Я изумленно водила глазами из стороны в сторону, пытаясь сообразить, как я сюда попала. Но, увы и ах, память молчала наглухо, я не смогла вспомнить весь последний месяц. Я откинула невесомое и нежное как облако одеяло и обнаружила свое тельце, наряженное в тончайшую ночную рубашку, отделанную кружевом. Ткань была просто потрясающей на ощупь, к такой всегда хотелось прикасаться еще и еще. Я сначала села на кровати, а затем попыталась встать. Ноги как-то неуверенно меня держали, словно очень давно не использовались по назначению. Но пара минут разминки и несколько шагов по комнате — и стало гораздо лучше. Я стояла спиной к двери и поэтому не заметила, как девушка в униформе вошла с подносом в руках. От неожиданности я чуть не подсочила на месте, а она, в свою очередь, чуть не выронила свою ношу из рук.
— Простите, госпожа, — затараторила она, — я и подумать не могла, что вы уже очнулись. Как вы себя чувствуете? Позвать лекаря?
— Лекаря? — удивленно ответила я. — Зачем мне лекарь? Я что, была больна?
— Вы разве не помните,
