всяком случае, оно подходит.
На этом спецназовцы и распрощались с незнакомцем. Они стали готовиться к предстоящей операции. Здесь, конечно, надо было обо всем подумать и позаботиться, не упустить ни одной мелочи.
– А что, хорошее нам дали задание! – с нарочитым воодушевлением произнес Егоров между делом. – Прямо как в вологодской сказке! Пойди туда, не знаю куда, найди того, не знаю кого! Чем не сказка? Всю жизнь мечтал сыграть роль Иванушки-дурачка. И вот, кажется, довелось… И по этой причине, между прочим, мне абсолютно не нравится, как назвали нашу операцию!
– Почему же? – спросил Кислицын. – Подходящее название, как сказал тот дядечка.
– Ну да, подходящее! – скривился Егоров. – Как же! Если подходящее, то операцию следовало бы назвать… ну, скажем, «Три богатыря» или «Добры молодцы». Именно так, потому что так оно и есть. Три добрых молодца должны спасти красну девицу. Чем не русская сказка? А тут, понимаешь ли, квест… Тьфу!
Так, за разговорами и сборами, прошло время. Ровно через два часа трое бойцов спецназа ГРУ с позывными Яблоко, Пахарь и Пуля были полностью готовы к выполнению операции под кодовым названием «Квест».
Глава 7
Вторая заранее приготовленная квартира, в которой Канарейка могла бы укрыться от преследования и дождаться помощи, находилась в небольшом трехэтажном доходном доме по улице Парро. Одним своим концом улица выходила прямо на центральную площадь Лионского вокзала. С одной стороны, это было хорошо, так как в случае крайней надобности Канарейка могла быстро добраться до вокзала и раствориться в вокзальной толчее. Но с другой стороны, здесь были и свои неудобства.
У доходного дома имеется конкретный хозяин, что очень важно – не какая-то контора, а частное лицо. По обыкновению, это частное лицо очень любит интересоваться своими постояльцами и их жизнью, вплоть до мельчайших подробностей: когда постояльцы являются в нанятые ими квартиры, когда они уходят, кто у них бывает в гостях, когда гости уходят, как постояльцы себя ведут, во что они одеваются… Нередко квартиросъемщики, которые только-только заселились, подвергаются дотошному допросу: кто ты да что ты, откуда прибыл и для чего, что ты намерен делать в Париже и так далее. И попробуй не ответить на такое хозяйское внимание, попробуй отмахнуться от назойливых хозяйских вопросов! Мигом можешь оказаться на улице. Ну а что? Дом-то частный, хочу – пускаю в него жильцов, а хочу – выгоняю.
Проблема была еще и в том, что зачастую хозяева доходных домов являлись полицейскими осведомителями. Одни работали на добровольной основе, другим полиция приплачивала. Для полиции это было очень удобно. Частный доходный дом – заведение неоднозначное. Нередко в нем селится самая разная и при этом сомнительная публика, то есть такая, которая находится в непростых отношениях с законом. Следить за такими людьми для полиции очень важно. Она о них и узнает от хозяев дома. Ну а если о чем-то или о ком-то прознает полиция, то, соответственно, об этом может узнать и служба государственной безопасности, и контрразведка.
Разумеется, Канарейке вся эта кухня была хорошо известна, и потому заселялась разведчица в съемные квартиры с большой неохотой. Но у нее и выхода другого не было. Приходилось рассчитывать на везение и еще на собственное умение выбираться из всевозможных ситуаций.
Случилось так, как случилось. Хозяином доходного дома оказался некий пожилой француз. Он был не слишком словоохотлив, задал Канарейке лишь несколько формальных вопросов, после чего вручил ей ключи от квартиры и напомнил, что оплату за жилье Канарейка должна вносить загодя, в начале каждого месяца.
– Да, но за этот месяц у меня уже оплачено, – напомнила Канарейка.
Действительно, те, кто снимал для нее квартиру, внесли предварительную плату за нее – как того и требовал хозяин.
– Знаю, – кивнул сумрачный мужчина. – Но если вы захотите здесь жить не один, а несколько месяцев, то должны помнить: сначала полная оплата за месяц, а потом уже живите. Не забывайте.
Канарейка кивнула, взяла у хозяина ключи и поднялась на второй этаж, где находилась ее квартира. Она была такой, какой обычно бывает большинство квартир в домах подобного рода: тесной, неуютной, со скудной мебелью. Впрочем, для Канарейки это не имело значения, она не намеревалась задерживаться здесь надолго. Через день-другой к ней должна прибыть помощь…
Понятно, что и это короткое время ей нужно быть начеку, быть бдительной днем и ночью. Нельзя без крайней надобности выходить из квартиры. Нельзя вступать в разговоры с незнакомыми людьми и вообще не нужно заводить никаких знакомств. Нельзя менять образ даже в мелочах. Как явилась она сюда в черном парике, так и должна в нем пребывать. Однако нельзя также безвылазно находиться в квартире. Нелюдимые жильцы также вызывают недоверие, а любое даже малейшее подозрение Канарейке сейчас может помешать. Вот такая перед ней стояла задача, сложная и во многом противоречивая. Но выхода не было – приходилось совмещать несовместимое. Единственное, что утешало Канарейку, – все это было ненадолго. Да, это временная мера: не завтра, так послезавтра она покинет Париж и вообще Францию.
Ночь Канарейка провела без всяких приключений. Весь следующий день также прошел тихо. Приключения начались ближе к вечеру.
Солнце уже скрылось за домами, когда в дверь квартиры кто-то позвонил. Канарейка в это время безучастно сидела в кресле, на ней не было даже парика. Она устала, это была тягучая, неодолимая усталость, которая не покидала Канарейку ни днем ни ночью, не покидала даже тогда, когда она была совсем одна. Она постоянно чувствовала за собой дыхание погони, как, наверно, ее чувствует зверь, которого неумолимый, ловкий охотник пытается загнать в ловушку. Однако же отдых был нужен – хотя бы короткий, относительный. Без отдыха не может даже зверь, а Канарейка была человеком. Она женщина. Все женщины по-своему слабы, даже самые сильные. Так устроен мир.
Звонок повторился во второй раз и в третий. Канарейка вздохнула, надела парик, мимоходом глянула на себя в зеркало – так ли она выглядит, как и вчера. Все в порядке. Она достала из сумочки пистолет и сунула его в карман жакета. Подошла к двери – звонок прозвучал в четвертый раз.
– Кто там? – спросила она, не отпирая двери. Глазка на двери не было, приходилось общаться вслепую.
Из-за двери послышался голос:
– Это хозяин. Прошу вас, откройте.
– Что случилось? – спросила Канарейка. – Я не одета.
– Авария. Где-то в доме лопнула газовая труба. Это опасно. Я вызвал мастеров, они должны проверить каждую квартиру. Для вашего же блага…
Лопнувшая газовая труба, мастера, которые проверяют каждую квартиру… Это могло быть и правдой, хотя, скорее всего, он лгал. Уж слишком просто это звучало. Канарейка мимоходом припомнила: ее учили, что если где-нибудь и когда-нибудь она услышит такие слова, то девяносто девять процентов
