но на меня никак не отреагировали. В этот вечер Гекат Соун был молчаливее обычного.
Он заставил меня протирать книги от пыли в книжном стеллаже за его спиной. Сам же мужчина сел в кресло с бокалом крепкого алкоголя и, закинув ногу на ногу, погрузился в раздумья.
Я решила не тревожить его покой, а вот на следующий день, с самого утра заявиться к нему в покои и, пока он будет мучиться похмельем, потребовать необходимое мне. С отцом легче всего было договориться именно тогда, когда он мучился головными болями от выпитого вечером.
Наш ректор, похоже, головными болями не мучался. Да и выглядел он намного лучше любого из тех, с кем долгими ночами делил бутылку отец.
— Верните мне занятия по боевой магии, — начала я с порога разговор, который закончился тем, что я же и виновата. Некромант отодвинулся в сторону, предлагая пройти в помещение. Пытаясь придумать другое решение, я прошла внутрь и осознала, что сделала лишь после того, как дверь захлопнулась, а мужчина произнес.
— Сегодня ты протираешь книги, которые скрыты стеклом. С ними надо быть поосторожнее. Это ценные…
— Хватит!
Гекат Соун медленно развернулся ко мне. Темно-синяя рубашка обтягивала могучую грудь. В памяти всплыли воспоминания о полуголом теле. Тряхнув головой, перевела взгляд на серые глаза. В них не было и намека на злость. Казалось бы, именно это и должен испытывать ректор, которого не только перебили, но и чьим указаниям отказались следовать. Лишь левая бровь, неизменно изогнулась в вопросительном жесте.
— Я не прислуга и не обязана убираться в Ваших покоях.
Было до слез обидно, что единственный предмет, по которому у меня хорошие оценки, мне недоступен. Единственный предмет, из-за которого меня, вероятнее всего, не отчислили. Неожиданно я осознала очевидное.
— Вы нарочно лишили меня занятий, чтобы иметь полное право на отчисления без объяснения причин.
— Прости что?
— У меня лучшие оценки по боевой магии, и Вы решили, что если я не получу проходной, то в новом семестре после зимних каникул, меня можно будет без объяснения причин отчислить. — Не заметила, как повысила голос и начала кричать на некроманта.
— Эль, ты…
— Ничего у Вас не получится. Я выпущусь из академии, займу место подле короля и стану главой его стражи.
Господин Соун сделал шаг в мою сторону, но я отступила. Обида за несправедливое отношение, душила. Из всех студентов академии он решил, что именно я должна быть отчислена. Неужели я действительно единственная, кто так плохо учится? Не может этого быть.
— Эль, — в голосе ректора послышалась грусть вперемежку с чем-то, чего я не поняла. — Ты никогда не будешь главой стражи короля. Ни действующего, ни следующего. Смирись с этим и скорректируй планы.
— А вот и стану! — Топнув ногой, как маленький ребенок, я высоко подняла голову и посмотрела в темнеющие глаза.
— Эль, — прорычал ректор, которому договорить я не позволила.
— Еще как стану. А как буду подле короля, заставлю его казнить Вас за убийство невинного человека.
С меня хватит! Моей жизнью распоряжались с самого моего рождения. Я должна была забыть, что у меня была мать. Должна была молча терпеть унижение тетки. Должна была выносить оскорбление тех, кто считал меня ведьминым отродьем. А затем должна была молча выйти замуж. Я достигну всего, чего желаю. Я буду подле короля, даже если мне придется идти по головам.
— Вы не сможете меня остановить, даже если заставить перечитать все книжки в этой, никому не нужной, библиотеке.
— Я тебя уже остановил, малышка, — снова прорычал мужчина. — Просто ты об этом не знаешь. — Он подошел вплотную, сократив разделяющее нас расстояние в два шага, обнял за талию и, протянув руку в сторону, произнес. — Что же касается невинного… — в его глазах зажглись сиреневые огоньки. — Destinauit* Эва.
Неожиданно резко земля ушла из-под ног, и я провалилась в никуда. Вокруг растекалось серебряное полотно, которое волнами растекалось под ногами, над головой, по правую и по левую руку от меня. Попытавшись сделать вдох, осознала, что в этом тягучем серебряном нечто нет воздуха. Единственной опорой был мужчина, что крепче сжал в объятиях.
Не помню, что произошло раньше, я вцепилась в его рубашку мертвой хваткой или потеряла сознание, но очнулась я от фразы:
— Какие люди и без охраны…
*место назначения
* * *
Я очнулась оттого, что что-то сдавливало грудь. Было тяжело дышать. Вспомнила серебряное нечто и решила, что все еще плыву в неизвестном направлении, непонятно куда.
— Р-р-рмяу, иди скажи им, что она проснулась.
Если в серебряном нечто не получается дышать, то вряд ли получится говорить. Значит, я уже не плыву.
Открыла глаза и огляделась. Очередная библиотека или кабинет. Высокие стеллажи с книгами, под стеклом, большой стол, на котором стояли непонятные предметы. Софа, на которой лежала я. И черный кот с красивыми зелеными глазами, который сидел на моей груди и мешал вздохнуть.
— У тебя кр-р-расивая магия, не такая, как у Алекса.
Я дернулась от неожиданности и сбросила с себя кота, который РАЗГОВАРИВАЛ. Коты не говорят.
— Чего такая нер-р-рвная?
Черное говорящее существо изящно перевернулось и встало на все четыре лапы. Я же подтянула на софу ноги и обхватила их руками. Мало ли, может, он опасный.
— Ты говоришь? — сообщила я очевидное.
— Конечно, говорю. Как и многие фамильяры.
— Фамильяры?
Я порылась в уголках памяти и вспомнила что-то подобное из лекции на первом курсе. Меня очень заинтересовала история о том, что когда-то у магов были фамильяры. Это могли быть любые животные. Самых разных форм и размеров. Но самое интересное то, что все фамильяры обладали магическим даром. Все разным, но обладали. Вот только фамильяры вымерли очень давно.
— Но вас не существует.
— Тогда можешь предположить, что я тебе приснился.
Для послушного фамильяра он был слишком наглым. Протянув руку, чтобы погладить черную шерстку, наткнулась на недовольный взгляд зеленых глаз, на этот раз с вертикальным зрачком.
— Никак не могу понять, почему твоя магия меняет цвет.
— О чем ты?
В дверях, сложив руки на груди, стоял Гекат Соун, которому я тут же сдала кота.
— Он говорит.
Чтобы не было сомнений в том, о ком идет речь, я ткнула в черное существо.
— Знаю, — мужчина вздохнул. — Порой даже слишком много.
— Вот сейчас как обижусь и вообще ничего не скажу.
Видимо, он действительно обиделся. Развернувшись к нам хвостом, он запрыгнул на огромный стол и начал умываться.
— А я тебя собакам на растерзание отдам. — без каких-либо эмоций уведомил ректор.
— Эва, р-р-рмяу, Гекат меня собакам хочет отдать, — крикнул
