к делу не относится!
Еще одна сказанная абсолютно зря фраза.
Кажется, уже пора заказывать похоронный реквием по моей золотой мечте жить в домике у моря и купаться на закате.
— Ты продала и мою мечту, и меня, — на удивление спокойно говорит Лекс, и даже как будто улыбается. — Потому что так было сытнее и безопаснее. Поступила целиком рационально.
Он даже лениво хлопает в ладоши.
— Я, как видишь, в отместку за это даже не стал срать тебе в кашу. Да мне вообще все эти годы было на тебя глубоко плевать. Или напомнить, кто из нас первым вышел на связь? И с какой целью?
— Лекс, я просто…
— … ты просто снова ищешь безопасный и сытый вариант сбежать с тонущего корабля. Так вот, солнце мое — ты очень конкретно не по адресу. Теперь ебись с Маратом и всем этим дерьмом сама, как хочешь. Но если тебе все еще нужна моя помощь, то у меня есть один весьма состоятельный приятель, которому как раз нужна…
— Да пошел ты! — выкрикиваю вне себя.
— … домработница, — спокойно заканчивается Лекс. — Но я понял — это работа не для королевишны! Вопросов нет. Вик, все, баста. Ничего нового ты все равно не скажешь. А у меня есть более интересные перспективы провести этот вечер, чем слушать твое тупое блеяние.
Он вызывает охрану по телефону и я от отчаяние даже сую в рот большой палец. Только воспоминания о свеженьком маникюре не дают вонзиться в него зубами.
Если я срочно ничего не придумаю, то второго шанса у меня уже не будет.
И еще не хватало, чтобы его дуболомы вышвырнули меня отсюда как пьянчужку!
Почему-то в памяти всплывает старая притча про двух жаб, одна из которых просто сварилась в молоке, а другая так усердно работала лапами, стараясь выбраться, что в итоге взбила масло и по нему смогла выскакать наружу.
Вот, Вика! Шевели лапами!
Будь жабой!
— Ты купишь акции если «Гринтек» продержится на плаву еще… три месяца?!
Лекс, уже открывший рот, чтобы в очередной раз меня поторопить, внезапно его закрывает. И даже как будто озадаченно хмурится.
Ну, я хотя бы привлекла его внимание.
— Алексей Эдуардович?
В дверях появляется квадратная морда верзилы, от одного вида которого меня мутит. Как вспомню, что он с напарником чуть не пинками пытались отогнать меня от входа — хочется взять стакан с Лекса и зарядить ему в голову, чтобы прошла навылет.
Лекс смотрит на меня, потом на охранника, а потом — снова на меня.
— Гриш, иди пока. Если что — я сам провожу… гм-м-м… гостью.
И возвращается на диван.
— Лекс, а ты не мог бы попросить принести мне коктейль? — Я морщусь от неприятного царапающего ощущения в горле. — Во рту пересохло страшно.
Он вызывает какую-то девицу, и когда она приходит, я разворачиваюсь спиной, делая вид, что что роюсь в сумочке, и нарочно сажусь так, чтобы волосы закрывали мое лицо.
— Можно мне повторить, а девушке стакан сока? — слышу, как говорит Лекс, и мысленно показываю ему фигуру из трех пальцев.
Он, похоже, из вредности и обиды принципиально не сделает ничего так, как я прошу.
— Спасибо, что хоть не стакан воды из унитаза, — позволяю язвительную шутку, как только девица уходит.
— Еще не поздно ее вернуть, — он как будто порывается встать, но я делаю это раньше и машу руками, несколько раз повторяя «нет, не надо». Лекс, с довольной рожей, садится назад.
Боже, Марат, как только я буду в состоянии — обязательно найду самую крутую в этом городе колдунью и сделаю так, чтобы у него «Бобик не гавкал» еще лет сто. Лучшее наказание этому безголовому лентяю с членом вместо головы.
Ну почему, почему я не послушала Хасского и связалась с этим придурком?!
Как теперь начинать все заново, если я абсолютно разучилась это делать?
— Может, ты наконец перестанешь мять булки и поделишься своим грандиозным планом? — Голос Лекса становится сухим и безэмоциональным. Как будто он уже принял решение не в мою пользу, а сейчас просто наслаждается еще одной возможностью меня помучить.
— Не обязательно всегда быть таким грубияном. — Наталкиваюсь на его прищур и в который раз обещаю себе быть деловой женщиной и не отвлекаться на гадости в ответ. Ему только того и надо — уцепиться за повод и опять меня отфутболить. — Прости. Я просто отвыкла от… такого формата общения.
— О, ну прости, что я отвык лизать пятки таким женщинам, как ты.
— Зато неплохо лижешь их тем, которые роняют трусы за деньги.
— Ну, они хотя бы честно предупреждаю, что работают за деньги, а не прикидываются влюбленными невинными овечками, чтобы потом нанести удар в спину. Я жду, Вик.
Легко сказать «жду».
А мне со всем этим что теперь делать? Так, нужно успокоиться и вспомнить, что говорил Хасский: нужно любым способом уговорить Лекса купить у меня акции.
— Если через три месяца акции «Гринтек» будут стоить ровно столько же, сколько сейчас — ты их купишь. — Я нарочно говорю так, будто дело решенное. На вебинаре «Научи мужчину делать подарки» лектор учила никогда не просить и не предлагать, а просто говорить так, будто дело решенное.
— А если вдруг они подорожают? — У Лекса абсолютно непроницаемое лицо — фиг разберешь, говорит он всерьез или как обычно издевается.
— Тогда ты удвоишь сумму за каждый процент сверх текущей стоимости.
— Не слишком ли жирно?
— Это справедливо, — задираю нос как будто сделка уже у меня в кармане. — Если «Гринтек» разорится — ты ничем не рискуешь. Ты ведь так в этом уверен. Или нет?
— Ну и каким образом, солнце мое, ты собираешь провернуть это воскрешение года? — Он откидывается на спинку дивана, как нарочно садясь именно под таким углом, чтобы тени сделали его лицо еще более резкими. И чертовски красивым.
Хорошо, что это далеко не первый красавчик в моей жизни и в моем организме уже выработался иммунитет. Хотя против Лекса, нужно признать, приходится активизировать все силы.
Мне срочно нужны несколько сеансов у психолога — это ненормально, что меня тянет пускать слюни на мужика, который то посылает меня, то обзывается, а то и вовсе набрасывается как на продажную шлюшку.
— Я возглавлю «Гринтек» и приведу все в порядок.
Глава восьмая: Вика
На пару секунд лицо Лекса превращается в каменную маску.
Приходится пару раз моргнуть, чтобы убедиться, что это действительно он, а не подсунутый Дэвидом Копперфильдом манекен.
Потом я замечаю, как едва заметно
