глазах Веры мелькает смятение. Ей не понять, что то, что Макс вышел их проводить, свидетельствует о его расположении. А я не могу ей объяснить, потому что говорить о сыне, когда он рядом, в третьем лице – неправильно. Даже если он сам так о себе говорит.
– Ладно. Ну, и тебя с наступающим. Юль…
– Пока! – обутая малышка подбегает сначала к Максу, обнимает его за ногу, потом ко мне, проделывает то же самое и под растерянные Верины «натопчешь же!» возвращается к матери. Не без облегчения Вера поворачивается к двери, тянет вниз ручку. Я буквально слышу, как по капле из моего дома вытравливается принесенное Верой с Юлькой тепло. И тут я вдруг слышу свой голос:
– Слушай, Вер, а ты не хочешь пойти ко мне на постоянку?
– А?
Какого черта я творю?
– Ты же видишь, я зашиваюсь. И на работе, и с Максом. Хотя бы на полдня. Или как-нибудь день через день? Уборка, готовка, стирка. Ну и Макс. Нянька ему не нужна, но проконтролировать, чтобы он не забывал поесть, и все такое…
Пожалуй, это самая длинная моя речь за все время нашего с Верой знакомства. Даже горло немного побаливает с непривычки.
– Нянька Максу не нужна, – подтверждает рядом стоящий сын.
– Я не знаю, – теряется Вера. – Все очень неожиданно. Да и праздники. Я могу немного подумать?
– Конечно. Мой номер у тебя есть. Твой у меня – тоже.
– Да?!
– Ты же звонила мне по поводу Макса. Я сохранил.
– Точно, – бьет себя по лбу со смешком. – Тогда спишемся. Вы пользуетесь мессенджерами?
Блядь, ну точно, она думает, что я стар, как говно мамонта. Куда я вообще лезу? На хера мне это все? Даже если бы Вера была свободной, на кой бабе мои проблемы? А она несвободна к тому же. И еще ведь не факт, что через нее меня, как лоха последнего, не разводят.
Несколько резче, чем следовало, я замечаю:
– Конечно.
– Тогда я напишу.
Киваю. И не добавив неи слова к сказанному, позволяю Вере уйти.
– Вера вернется? – интересуется Макс, едва за той закрывается дверь.
– А что?
– Максу нравится Вера.
– Надеюсь, Макс помнит, что прежде чем подкатить к девушке, нужно спросить ее мнения на этот счет и удостовериться в ее согласии, если тебе захочется физической близости?
Это то, что меня действительно волнует. Гормоны в нем играют – дай бог. Разговоры о женской неприкосновенности с некоторых пор – наше все.
– Макс аутист, а не дурак.
– Это меня несказанно радует. В любом случае к Вере тебе лезть не стоит.
– Макс не дурак, – повторяет сынок с нажимом. Я отвечаю Максу традиционным кивком, хотя, признаться, в этот раз не очень-то понимаю, до чего мы договорились. Он не дурак, потому что понимает – она замужем? Или же дело в том, что Вера старше? А может (не дай бог, конечно!), Макс догадался, что я и сам на нее запал? Нет. Вряд ли. Чужие чувства для него – неизведанная территория.
– Так, ладно. Вера посоветовала нам установить елку. Ты как на это смотришь? Заморочимся?
– Макс устал. У маленькой девочки не закрывался рот.
– Мне показалось, тебе понравилась ее болтовня, – замечаю, тайком косясь на сына. Тот только плечом ведет, направляясь к лестнице. Словом, понимай, бать, как знаешь.
Ну, вот, собственно, и все. Привет, опостылевшее одиночество. Здравствуй, надоевшая тишина. Может, и впрямь сгонять за елкой? Там более что где-то в куртке лежит талон, дающий право срубить дерево в специальном питомнике. Их выдавали в конторе всем желающим еще пару недель назад от профсоюза. Я брать не хотел, но поскольку спешил, сунул машинально в карман и помчал дальше. И только теперь вот вспомнил.
Собственно, почему бы и нет? Заодно и салатов куплю на праздничный стол. Ну его, этого гуся.
Глава 9
Колбасит меня всю дорогу до дома. Да и потом. Не спасает даже Юлькина трескотня. Даже то, что Костик опять задерживается с работы... С чего вдруг? За-чем? Совершенно ведь непонятно, или понятно, наоборот, и оттого страшнее.
Он что, мне понравился?
Костиков новый начальник?
Серьезно?
Бред. Не может такого быть. Мне же не восемнадцать, чтобы вот так по-идиотски вляпаться. Я замужем, у меня дочь. И вполне устоявшаяся жизнь. Не зря ведь говорят, что от добра добра не ищут. Я и не буду. Объективно в этом нет совершенно никакого смысла. Это поначалу, да, любые отношения – фейерверк. Пока гормоны шарашат так, что недостатков не разглядеть, даже если очень захочешь, пока между вами нет никаких обязательств, пока вы и другим ничего не должны… А лет через пять после свадьбы, оформления ипотек, рождения детей и личностных кризисов – хорошо, если не успеваете друг друга возненавидеть.
У нас же с Костиком все не так плохо. Подумаешь, изменил. Что, я первая? Он признал, что сам не свой из-за проблем на работе. Бывает. Сорвался. Понесло не туда. Наломал дров. И тут главное, чтобы он выводы сделал, правильно? Левак укрепляет брак… Ну вот.
С остервенением натираю утку специями. Смахиваю повисшую на кончике носа слезу. Ножом надрезы делаю и заталкиваю в них чеснок. Утка в апельсинах – мое коронное новогоднее блюдо. Интересно, а что будет на столе у Мериновых? Может, стоило и им что-нибудь эдакое приготовить? Тьфу ты, дура, совсем, что ли?!
Накрываю замаринованную дичь пленкой. Выставляю на холод и мою руки. А потом к Юльке заглядываю. Дочка спит, потому что на дворе, блин, десятый час. А Костика нет. Стоит вспомнить о муже, как в замке проворачивается ключ. Я где-то вычитала, что дети, выросшие в семьях, в которых они регулярно подвергались насилию, по одному этому звуку могли определить, в каком настроении вернулись их непутевые родители. Мне повезло. У меня было счастливое детство. Но еще до того, как дверь открывается, я, как и те несчастные, понимаю, что меня ждет.
– Пр-р-рривет, – пьяно ухмыляется Костик.
– Ого, – комментирую я – тот едва на ногах стоит. – Это ж по какому поводу ты так накушался?
– Новый год ведь! Отмечали.
– Опять? Ладно, как знаешь. Тебе зарплата пришла?
– Зарплата… Зарплата, – хватаясь за вешалку, нелепо оседает на пуф. – Тебе от меня только деньги нужны?
Внутри
