Ну вот, пожалуйста, что я говорила! На моем рабочем столе уже лежали набранные на компьютере гранки. Поджидали с нетерпением, когда я к ним подступлюсь, буду портить себе глаза и нервы за какие-то гроши. Ничего, сегодня им придется еще поваляться в забросе, прежде я ознакомлюсь с одним очень интересующим меня документом. Под названием "Сводка происшествий за неделю". Как раз по понедельникам она и поступает в редакцию и предназначается той самой выскочке, о которой мне не хочется распространяться, но, к сожалению, приходится.
Выскочка у нас отвечает за криминальное чтиво, без которого ни одна газета не обходится. И наша, хоть и называется "Пикник" и подряжалась пропагандировать прелести организованного и неорганизованного отдыха, туда же, из номера в номер: этого зарезали, того пристрелили. Вот вам и все новости. Никогда меня не интересовал этот мордобой, и бандитскую хронику я просматривала буквально на автопилоте, а сегодня просто горела желанием выяснить, значится ли в сводке покойный Юрис. И если значится, то я уже знаю, как наша выскочка озаглавит свою писанину - "Труп в лифте".
Первое, что я сделала, это повесила сумку на спинку стула. Второе отправилась за сводкой. Я намеревалась перехватить ее на столе у секретаря редактора, пухлой бесхитростной Ниночки, но та, оказывается, уже успела отнести сводку выскочке. И, поскольку выскочка, по своему обыкновению, задерживалась на неопределенное время, положила на выскочкин стол. Выслушав Ниночку, я опрометью кинулась по коридору: может, мне еще повезет? В отделе морали и права все еще никого не было, и я отважно подгребла присланные из милиции листки, вернулась в свой кабинет и принялась их изучать.
Я пробежала сводку глазами один раз, второй, третий, я ее даже на свет посмотрела, но про Юриса так ничего и не нашла. Ничегошеньки! При том что всяческих смертоубийств в сводке хватало. Да от них просто в глазах рябило! Муж зарезал жену, жена заказала мужа вокзальному бомжу за две бутылки водки, трех рабочих на стройке задавило рухнувшим краном. А про труп в лифте ни словечка, как будто его и не было! Но я же сама, сама тащила его на собственном горбу, надрывалась! Что же, его и впрямь не нашли? Но куда же он в таком случае делся?!
- Кто позволил без разрешения брать материалы с моего стола? - заорал кто-то у меня над ухом.
Я подняла голову и увидела выскочку Принесла ее нелегкая! И как вошла, я даже не слышала.
- Да я ведь только посмотреть... - От неожиданности я взяла не правильный оправдательный тон, только раззадоривший нашу демоническую женщину.
- Какого черта! - Она наставила на меня маленькие злые глазки. - Это что еще за мода - рыться в чужих бумагах! Не знала, что у нас такие сотрудники, любители заглядывать в сумки и копаться в грязном белье!
- А что, оно такое грязное? - Хвала небесам, на этот раз я быстро сообразила, что ей ответить. - А постирать не пробовали? "Тайд-лимон" очень хвалят.
Выскочка прошипела сквозь зубы что-то ругательное, но непонятное, схватила свои бумаги и вылетела за дверь, как ведьма на помеле. А через полчаса, когда я с ненавистью просматривала первую полосу завтрашнего выпуска, в мой кабинет заглянул замредактора, явно науськанный выскочкой, с намерением "во всем разобраться".
- Хорошо, - сказала я ледяным голосом и демонстративно отшвырнула в сторону гранки. - Будем разбираться, а читатель подождет. Ну не выйдет газета завтра, велика беда! Послезавтра выйдет.
Замредактора постоял в дверях с глупым видом и ретировался, а я придвинула к себе ненавистные газетные полосы и продолжила неравную борьбу с орфографическими ошибками - я одна, а их видимо-невидимо.
Спрашивается, и на кой черт их исправлять, если читатели еще безграмотнее писателей? И куда, скажите мне, смотрят несметные полчища борцов за права человека? И почему их не беспокоит, что высокомерно обособленный мною деепричастный оборот унижает достоинство простого обывателя, привыкшего без этих оборотов прекрасно обходиться? Отсюда вывод: далеко еще нашей демократии до американской. Но не все потеряно, господа. Чую я, какая-то светлая голова, одержимая манией усовершенствования, уже корпит в библиотечной тиши, заменяя морально устаревшие правила правописания на прогрессивное "как слышится, так и пишется". То-то будет радости моему Петьке!
Не удивляйтесь, это так, беззлобное брюзжание, и только. Оно хоть немного скрашивает рутину трудовых будней. И время, кажется, быстрее летит. Даже сегодня. Вот уже полдня прошло, а я и не заметила. Я закончила работу, отнесла гранки ответственному секретарю и позвонила Инге. И она мне ответила:
"У аппарата" - спокойным и невозмутимым тоном не обремененной бытовыми проблемами фемины.
Я сразу спустила на нее собак:
- Ты почему вчера не отвечала? Я тебе раз сто звонила!
- А что случилось?
Нет, как вам нравится такая постановка вопроса!
- Не телефонный разговор. Срочно приезжай. Я сейчас на работе, но на часок слиняю. Инга начала канючить:
- Что? Так срочно?
- А у тебя неотложные государственные дела? - бикфордовым шнуром зашипела я в трубку - Или семеро по лавкам титьки просят?
- Ой, - выдохнула Инга, - ладно, сейчас. Что мне, в редакцию за тобой зайти?
- Ну нет, - возразила я, вспомнив про выскочкины происки, - давай уж лучше на нейтральной полосе. Тут у нас напротив забегаловка есть...
- Ну нет, никаких забегаловок. Пошли лучше в пиццерию, запротестовала Инга.
Мне оставалось выдвинуть встречное предложение:
- Только за твой счет!
* * *
В пиццерии пахло кислым тестом, а официанты расхаживали в красных фартуках и красных же колпаках, живо напомнивших мне мою духовную родину Виллабаджо, страну немытых сковородок. Прежде чем сделать заказ, я долго изучала меню. Не потому что я такая гурманка, просто названия блюд мне ровным счетом ничего не говорили. Инга сориентировалась быстрее, заказала бокал красного вина.
- Ты же за рулем, - покосилась я на нее. Инга только отмахнулась и припала к бокалу с подозрительной жадностью.
В конце концов я заказала пиццу с грибами, оказавшуюся на редкость жесткой и безвкусной. Хорошо еще, что платила за нее Инга.
- По-прежнему нет никаких признаков того, что его нашли, - доложила я, орудуя тупым ножом.
- Кого - его? - От выпитого вина Ингин взгляд затуманился.
- Ты что, придуриваешься? - Я вышла из себя, но тут же вернулась на место. Разговор нам с Ингой предстоял долгий и муторный, и трепать нервы по пустякам было бы с моей стороны неразумно. И непродуктивно.
- Ну извини, я задумалась.
Она задумалась! О чем, интересно? Вот у меня почему-то все думы о ее мертвом полюбовнике, так перед глазами и стоит.
- У меня куча неприятностей, - заговорила я быстро и без всякого выражения, как это делают связные в фильмах про разведчиков. - Во-первых, махровая простыня, в которую мы его завернули. Она почему-то у Кипарисовны, уборщицы, что живет на первом этаже. Во-вторых, моя соседка Раиса видела, как Юрис входил ко мне в квартиру, и хорошо его запомнила. Если придется, запросто опознает.
