Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
особенно потому что и у Курта, и у Спарка сейчас пары, то есть они с Сэм останутся вдвоем – первый раз Рейзл и Сэм вместе выйдут за пределы кампуса. Но на улице мороз, и даже несмотря на солнце, с неба срывается снег. А в библиотеке, куда собиралась Рейзл, ее ждет тепло ноутбука.
– Слишком холодно, – говорит Рейзл.
– Слишком холодно – это хорошо, – настаивает Сэм. – Как слишком жарко, слишком сексуально, слишком громко. «Слишком» значит, что ты жива. Идем. Отморозим пальцы, пока не онемеют, а потом вернемся внутрь, кровь польется обратно в замерзшие клетки и начнет колоться, и это будет офиге-е-е-енно, – говорит она, почти что пританцовывая от предвкушения.
Рейзл останавливается. Такая перспектива не особенно ее прельщает.
– Ты же не умрешь, – умасливает ее Сэм. – Мы не в Антарктиде. Если и правда замерзнем, сразу вернемся.
Они идут и идут.
– Куда мы идем? – спрашивает Рейзл.
– Туда, где нас не будут дергать.
Сэм знает укромное местечко – маленький, уединенный парк, где никто им не помешает. Где она может закурить небольшую не сигарету. Они устраиваются на лавочке, и Рейзл видит, какое это наслаждение для Сэм – держать горячую сигарету в замерзших пальцах и перенимать ее тепло. Тепло уже исчезает, когда пряно-сладкий дым долетает до Рейзл; становится очередным облачком в городе, полном таких облачков. И хоть Рейзл ужасно холодно, уходить она не собирается. Ей нравится, как глаза Сэм лениво скользят вокруг, как ее толстые бежевые колготки смотрятся рядом с высокими кожаными ботинками Сэм, как Сэм непринужденно постукивает своим коленом о ее, отгоняя холод, показывая, какая у них беззаботная дружба.
– Тебя правда никогда не плющило?
«Плющило»? Это напоминает Рейзл об одной каре из Торы, забрасывании камнями, которая применяется к тем, кто ведет себя как хуцпадик в отношении родителей, нарушает Шаббат или, хас вшулем, имеет связи с кем-либо помимо мужа. Или за это наказывают обжиганием?
– Меня пока никто не сплющил, – говорит Рейзл, и Сэм смеется.
– Серьезно, ты никогда не пробовала?
– Мой брат это делает, – тихо говорит Рейзл, будто кто-то может их услышать.
– Да? – Сэм выглядит заинтересованной. – Он учится в колледже?
– В иешиве.
– Если он такой же смешной, как ты, и курит травку, с ним должно быть весело.
Новая перспектива: курение Мойше как плюс, как положительная рекомендация.
– Эй, видишь того парня?
Рейзл видит мужчину с бородой. Не хасидской.
– Спроси, может ли он достать нам травы. Скажи, что мы завтра принесем деньги.
– Завтра?
– Просто спроси. У меня кончилась. – Сэм разжимает кулак, показывая лишь небольшую дорожку пепла на ладони.
Рейзл отрицательно качает головой.
– Черт! – Сэм фыркает. На секунду на ее лице мелькает гнев. – Ладно, я сама спрошу.
Сэм исчезает за дальней стеной гаража, и Рейзл начинает переживать, что она не вернется. Сидя в одиночестве, Рейзл злится на Сэм за предложение и на себя – за отказ. Что, если бы она подошла к нему, неужели это было бы так плохо?
Но Сэм возвращается. Стоит ей затянуться, сморщиться, как пальцы после долгой ванны, – как она тут же перестает злиться.
Рейзл узнает запах – так пахнет одежда Мойше, сладко, без удушающего привкуса обычного табака. Она дышит все глубже, пока Сэм делает быстрые, глубокие затяжки, а затем выдыхает, откидывая голову назад, в то время как весь дым облаков собирается вокруг Рейзл.
– Я не злюсь, что ты не пошла. Зачем я вообще тебя попросила? Ты ведь не хочешь, да? – Сэм машет рукой, как бы обводя Рейзл.
Рейзл качает головой. Не хочет.
Сэм затягивается, как будто сигарета – соломинка в стакане, вдыхает в себя огонь. Но она не вспыхивает, а лишь улыбается, склонив голову.
– Везет тебе, Бритва, – говорит она, выдыхая дым. – Тебе эта херня не нужна. Я бы так и дня не прожила. И вечера не протянула бы. Даже пять минут.
Сэм аккуратно потирает горящий кончик сигареты о лавочку рядом с собой, пока огонек не погаснет.
– В твоем ланчбоксе что-то осталось?
– Ты хочешь есть? – спрашивает Рейзл. Тут она может помочь. Она поспешно расстегивает сумку, достает завернутый в фольгу кусок шоколадной бабки[35] и протягивает его Сэм.
В ее руках изящные завитки теста расплетаются, как расслабленная коса, плоть теста будто отваливается от вен, наполненных вязким шоколадом. Кусок за куском бабка отправляется в рот Сэм.
– Господи, Рейзл, это дико вкусно. Ты просто супер. Ты всегда знаешь, что мне нужно!
Наблюдая, как Сэм поедает бабку, Рейзл чувствует, как ее переполняет радость. Да, она всегда знает, что нужно Сэм.
Расправившись с рулетом, Сэм протягивает Рейзл руку.
– Прости, у меня больше нет. Я завтра еще принесу, – обещает Рейзл.
Сэм не убирает руку. Раскрытая ладонь с вытянутыми пальцами, под ногтями которых застряло немного шоколада, не двигается с места. Она тянется не за рулетом, а за Рейзл.
Это не запрещено – трогать гойту. Да и она уже до нее дотронулась, когда передавала бабку, и дотронулась бы еще раз, если бы передавала ее снова. Это все равно что дотронуться до нее, чтобы дать еду, только без еды. Рейзл резко хватает руку Сэм и чуть сжимает ее.
– Ты хорошая, Бритва, – говорит Сэм.
Девушки внутри нее
Изысканный канделябр не может не привлекать внимание; широкая основа полированного серебра, по форме похожая на какой-то волшебный сапожок, из которого вырастает прочное серебрянное тело, держащее семь горящих белых свечей. Свечи горят. Каждый Шаббат один и тот же свет.
– Мы зажигаем свечи не только за себя, – объясняла мами, когда Рейзл была еще маленькой. – Мы зажигаем их за шесть миллионов других людей. За всех евреек, мам и дочек, убитых нацистами. Твой свет – их свет. Твоя сила – их сила. Твоя жизнь – их жизнь.
Закончив зажигать свечи, мами крепко обнимает Рейзл, прижимая к шелковому шаббатнему платью, и долго-долго не отпускает. Вся прошедшая неделя растворяется, неделя, когда мами только и делала, что готовила и убиралась. Стоит Шаббату начаться, как ход времени во всем мире будто замедляется. Живот мами вздымается у щеки Рейзл, сильные руки мами сжимают ее плечи. Рейзл хочется всегда чувствовать себя так уверенно. Мама прижимает Рейзл к своему телу, укрепляя дочь в ее собственном теле, напоминая, что энергия мами протекает через плечи Рейзл по позвоночнику, по ногам, до самых пяток. Она вспоминает, что ее любят. Любовь мами заставляет Рейзл чувствовать, что она правда любима, и напряжение прошедшей недели испаряется.
– Ты понимаешь?
– Йа, мами.
– Йа? Ты плачешь, фарвус?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
