Гилота не смогла бы ответить себе искренне на один простой вопрос — зачем она это сделала? Не прошла мимо, оставив прошлое в прошлом. Плела на крови целительное заклинание вместо того, чтобы пустить кровь старому врагу. В конце концов, именно этого он от неё и ждал всё это время. Да, это было бы нечестно. С другой стороны, кого в этом мире спасла честность и праведность? Быть честным — признак несовместимой с жизнью глупости, и очередное доказательство этой теории сидит у неё за спиной и пытается сделать вид, что его тут нет. Объяснение здесь должно быть иное.
Впрочем, неискреннего ответа пока хватит.
Она услышала, как девочка попрощалась. С тихим шорохом подхватила корзинку. Стукнула закрывшаяся дверь. В комнате повисло молчание.
— Ты тоже можешь уйти, если хочешь, — сказала Гилота.
— Не думаю, что моё желание здесь может что-то значить, — ответил мужчина. — Это в твоей власти — сделать так, чтобы сбежать я не смог.
— Есть куда бежать? — искренне удивилась Гилота.
Никаких чар она не накладывала, двери не заколдовала, цепи на своё приобретение не надевала, даже ошейник сняла сразу, хоть и из-за срочной необходимости, но новый на замену не купила. Сам ведь уже понял, что силой его здесь держать не станут, а всё равно не может удержать язык за зубами. Сразу видно, что теперь чувствует себя в куда большей безопасности, чем четверть часа назад. А ещё Гилота внезапно догадалась — это нечто вроде испытания. Мужчина просто пытается её спровоцировать. Вызвать злость, заставить вести себя так, как он ожидает.
Гилота прошла через комнату и с огромным удовольствием опустилась в кресло. А то того и гляди, ноги держать перестанут. Устала, очень устала. Мужчина выжидательно наблюдал за каждым её движением. И сказал вместо ответа:
— Ковен собираешь?
А вот пошло ощупывание границ дозволенного…
— Это не твоё дело.
— Тогда, может, покажешь мне свою руку?
Гилота хмыкнула. Она и сама видела, что на тёмном рукаве платья отчётливо проступило влажное пятно. Пора было сделать перевязку.
— Сможешь задать свои вопросы, лишь когда ответишь на мои.
Казалось, что повисшее напряжение можно было почувствовать, как открытие Бездны или чужой магический поток.
— Что с тобой случилось? — повторила Гилота самый важный вопрос.
Мужчина упрямо сжал губы и отвёл взгляд. Он сидел так долго, уставившись в пустоту. Гилоте же стало казаться, что ничего из этого не выйдет. Одно дело, пострадать из-за своих ошибок. И совсем другое — рассказать о том, каким был дураком и как собственными руками вырыл себе могилу. Потом мужчина тихо выдохнул и ссутулился сильнее.
— Меня обманули, — заговорил он наконец. — Потом заставили отдать колдовской источник. Ты знала, что так можно? А вот кое-кто из людей Колетта в этом неплохо разбирается.
Часть 7
В доме витал тёплый кухонный чад с душным запахом разнотравья. Воздух на кухне сделался влажным и липким, печные изразцы потрескивали от жара. На углях кипели посудины с водой и отварами для ванны, и суетящаяся у печи Гилота от всей души жалела, что рано отпустила Ису. А с другой стороны… Мужчина, расставшись с одеждой, не испытывал никакого стеснения, но вряд ли его тело сейчас можно было счесть подходящим зрелищем для юной и, в общем-то, ещё не слишком испорченной особы. Наверняка Иса и сама бы пожелала сбежать подальше.
Гилота покосилась на мужчину. Тот выглядел расслабленным, и это настораживало её всё больше. Сидя на лавке, он пытался гребнем управиться со свалявшимися в жёсткие колтуны волосами.
— Надо резать всё, — сказал он, поймав её взгляд. — Дай нож.
Потянул себя за космы, изобразил чуть подрагивающей рукой движение лезвия.
— Но это…
— Суеверие.
Северянин может отрезать волосы под корень, только если готовится лишить себя жизни. Самоубийство в тех краях — действие, обросшее множеством примет и поверий, и одно из них гласит, что нет бесчестья более страшного, чем самому лишить себя жизни, дух самоубийцы навсегда останется привязан к месту смерти. Лишь если срезать волосы и сжечь, то получит он некую свободу. Но никогда уже не переродится вновь. Гилота впервые подумала, что если это не простая варварская сказка, а закон местной магии, то она не сможет предсказать, чем всё закончится. Духи северных побережий крайне обидчивы.
— Нет, не стоит. Я придумаю что-нибудь. Для начала нужно побольше горячей воды, чтобы вымыть всю грязь.
— Зачем?..
Гилота смерила мужчину удивлённым взглядом, прежде чем поняла, о чём идёт речь.
— Ты так и не объяснила, для чего всё это, — сказал он. — Лечить, одевать, кормить, мыть. Вряд ли ты всех своих врагов жалеешь, не похожа ты на сердобольную монашку.
Она пожала плечами и забрала у него гребень. Заметила вскользь, что мужчина насторожился, когда она зашла ему за спину.
— Сердобольность? — насмешливо переспросила Гилота. — Да, я не из тех, кто способен пожалеть, но разве нужно тебе чужое сострадание? Мне всегда казалось, что жалость — это худшее из унижений для человека благородной и воинственной породы. Хоть и невольное, хоть и из благих побуждений.
Задумчиво взвесив в ладони его длинные тёмные волосы, она теперь отчётливо увидела нити седины. Очередная примета времени, о котором она забывала уже по привычке. Легко упустить счёт годам, когда они не имеют над тобой власти.
Гилота вонзила в волосы гребешок и вступила в неравный бой с колтунами. Мужчина зашипел сквозь зубы, на чисто выметенный пол посыпался мелкий сор.
— Сейчас сделаю, что получится, после воды попробуем снова, — пояснила Гилота и продолжила прерванные объяснения: — Нет, тебя мне не жаль. Случившееся закономерно. Дело наверняка решилось по людскому закону, твоя метка тому подтверждение. А что до моих целей, так мне нужен человек для помощи в работе и для… некоторых деликатных дел. Давно уже раздумывала о том, чтобы нанять такого, но так уж вышло — я тебя нашла и купила. Это даже лучше, ведь наёмник может сбежать, а ты слишком честен и наверняка даже не попробуешь. То, что я забочусь о тебе сейчас — считай, что
