— Позвольте, ваше высочество, взять ваш кубок. Мы назовем его «кон». В него мы будем складывать наши ставки.
Мария кивнула и знаком показала, что с нетерпением ждет продолжения.
— Эта игра называется «До пяти»[42]. Она очень простая, и меня научил играть в нее мой отец. Смысл игры в том, чтобы взять как можно больше взяток. Каждый игрок должен поставить один пенни или какой-нибудь другой предмет той же стоимости. Ну, например, ленту или заколку.
Тут мне пришлось прерваться, потому что все девушки начали искать, что бы такое поставить. Денег с собой ни у кого не было, даже полпенни. Мало кто из нас имел здесь, при дворе принцессы, в своем распоряжении собственные средства.
— Теперь я сдам каждому по пять карт, — продолжала я. — Ваша цель: взять три или более взятки. А если у вас это не получается, то вы должны постараться сделать так, чтобы никто другой не сумел их взять.
Я тщательно перетасовала колоду и сдала карты.
— А если никто не выиграет? — спросила Анна.
— Тогда наш кубок или «кон» со ставками переходит на следующую сдачу.
— А что такое «взятка»? — захотела узнать Мария.
Тут я поняла, что из всей честной компании я единственная раньше играла в карты, и даже слегка заважничала по причине собственной исключительности. Впрочем, на вопросы ее высочества следовало отвечать немедленно, и я терпеливо принялась объяснять, что все карты имеют разное старшинство — от туза до двойки, и что король старше королевы, а королева бьет валета.
— В колоде четыре масти, — продолжала я, развернув для наглядности сданные карты веером, — трефы, червы, бубны и пики. Если первая карта, с которой идет игрок, сидящий слева от раздающего, — черва, то все должны пойти с карты этой масти. Если вдруг у игрока нет червей, он сбрасывает карту любой масти. Игрок, который положил на стол самую старшую из червей, берет взятку. После этого он должен ходить.
Потом я сказала, что существует множество вариантов этой игры. Так, например, игрок, взявший три взятки подряд, может забрать все ставки, а может попытать счастья и сделать новый ход. Если же он возьмет пять взяток, то вправе обязать всех других игроков удвоить ставку.
— И еще есть такая вещь, как козыри, — увлеченно продолжала я, но, увидев на лицах моих слушательниц некоторую растерянность, решила, что на сегодня простейших правил достаточно.
Мы играли целый час, сидя кружком на полу все вместе, включая принцессу, а потом нас поймали с поличным. Впрочем, судьба нам в тот день определенно благоволила, ибо первой в зал приемов вернулась леди Кэтрин. Глаза ее округлились, когда она увидела, чем мы занимаемся, и она здорово нас отругала, но не отобрала колоду и не пожаловалась леди Солсбери.
— А ты знаешь другие игры? — доверительно прошептала мне принцесса, когда я оправляла на ней платье, измявшееся от сидения на полу.
— Конечно, ваше высочество, — успокоила я ее, вспомнив о «примеро», «папе Юлии» и игре в «тридцать одно»[43].
— Тогда ты научишь меня им всем, когда у нас вновь появится такая возможность, — шепотом распорядилась принцесса.
И эта возможность представилась нам гораздо раньше, чем мы могли подумать. Оказалось, что король Генрих не забыл о своей дочери, затерянной среди болот Уэльской Марки. Он отправил ей Лорда — Повелителя беспорядков, которому приказал обеспечить развлечения Марии во время рождественских праздников. Королевский посланец явился в тот же день поздно вечером, и на следующие двенадцать дней строгий распорядок дня был забыт. Мы полностью отдались святочному веселью. В первый день января, то есть в Новый год (хотя на самом деле новый год начинается только на Благовещенье, то есть 25 марта)[44], мы обменялись подарками и вручили свои дары принцессе. В своем втором послании Бланш я просила ее отправить мне лист со священного гластонберийского боярышника, чтобы я могла подарить его принцессе. Именно в тот день этот дар прибыл вместе с письмом, которое моя мачеха продиктовала сэру Джасперу.
Я забилась в укромный уголок и прочитала, что Бланш чувствует себя хорошо и скучает по мне. Еще я узнала, что сэр Лайонел Даггет посетил ее в Гластонбери, а затем и в Бристоле и что его несколько раз видели в поместье Хартлейк и в других имениях, составляющих мое наследство. Я поморщилась, но продолжала читать. Следующая новость заставила меня настороженно выпрямиться. Хьюго Уинн получил разрешение остаться на посту управляющего, а его дочь Гризельда родила прекрасную здоровую дочку, которую назвали Уинифрид. Странно было услышать такое… Получалось, что эта малышка — моя родная кровь, племянница. Будь она плодом законного союза и мальчиком, я перестала бы быть наследницей состояния Лоджей. Но так получилось, что это дитя не имело и не будет иметь никаких прав на владения моего рода. Девочку будут воспитывать мать и дед в доме управляющего. Возможно, я даже никогда ее не увижу.
Тут мне в голову пришли и другие мысли. После того как сэр Лайонел доставил меня в Торнбери, я не получала от него никаких известий. Внезапно я заволновалась. Может быть, он пытается подобрать мне жениха? Мне пока совсем не хотелось замуж. Я знала, что рано или поздно мне придется сочетаться браком и тогда мой муж будет управлять всем, что я унаследовала от отца. Жена никогда ничего не имела сама по себе. Если волею судьбы она становилась наследницей движимого и недвижимого имущества, драгоценностей и домашней утвари, какой стала я, все имущество со временем переходило ее супругу и повелителю, равно как и она сама.
Хвала Всевышнему, что я была слишком занята и мне некогда было думать об этом, ибо принцесса требовала, чтобы ее фрейлины присутствовали на всех церемониях вручения ей подарков от приближенных, слуг и верных подданных из ближайших городов и деревень. Кажется, мой подарок ей понравился. Она, в свою очередь, также одарила членов своей свиты, в основном различными чашами и кубками. Однако для своих фрейлин она приготовила особые подарки: каждая из нас получила четки, освященные ее духовником.
