причин, чтобы оставаться здесь.
Глава 7
Путешествие к чертям оказалось не самым большим удовольствием в моей жизни. Примерно где-то между удалением вросшего ногтя и мазанья сметаной обожженной спины. Под ногами все время что-то противно чавкало, а на плече гадко хлюпало. Не день, а собрание мерзких прилагательных. Почему-то болотник решил, что после смерти он больше не является водной нечистью. Вот вся жидкость и стремительно выходила из него, стекая по моему обнаженному торсу. Футболкой ведь я обмотал раненую руку.
А еще лямки рюкзака с остатками былой роскоши — полянку я за собой прибрал — натирали плечи. Может, стоило бросить все эти музыкальные инструменты? Только подумал об этом, как перед глазами встало несчастное лицо того самого мужика из пятиэтажки. Нет, подобное будет просто кощунством. Шагай, Мотя, шагай.
Это я еще старался не думать о том, что нечисть мертвая. Я к покойникам как-то всегда относился не очень. Понятно, что можно сказать, чего мертвых бояться, надо опасаться живых. Вот только это хорошо говорить умозрительно, находясь на мягком диване, а не шагая по заболоченной местности. Да еще с трупаком на плече.
Вот вроде и идти относительно недалеко — всего километр, а это нифига не легко. Так, ну-ка, Зорин, отставить ныть, собирайся. Бери себя в руки. Ты ведун, мать твою. И, как выяснилось, вполне можешь за себя постоять.
Будь я обычным человеком, выдохся бы еще на первой сотне метров. Ведун Матвей Зорин, пусть уставший и недовольный, не остановился передохнуть ни на секундочку.
Поселение лесных чертей встретило меня выстроившейся чуть ли не в ряд нечистью. Будто ждали вернувшегося с войны героя. В двух шагах от остальных и ближе ко мне стоял сам Большак. Возвышался над сородичами, чуть подрагивая и с ужасом поглядывая на мою ношу.
Как все изменилось. Раньше я думал, что Большак — здоровая и опасная нечисть. А сейчас смотрел на его рубцы — мелочь. И если вдруг случится бой, то еще непонятно, кто кого одолеет. Если же я как следует подготовлюсь, то у предводителя чертей шансы на победу значительно снизятся.
Я оглядел деревню. Не скажу, что поселение находилось в лучшем состоянии, чем прошлое обиталище чертей. Может даже наоборот. Многие из домов если не развалились, то в ближайшее время намеревались это сделать. Некоторые пожитки черти еще не разобрали, потому те лежали в огромной телеге. А над крышами царил тяжелый болотный смрад. Такое себе местечко. Непохоже, чтобы Большак подобным образом улучшил жилищные условия.
— Здравствуй, Матвей, — заискивающе наконец произнес главный черт.
— И тебе, Семен, не хворать. Вы куда забрались? Еле вас нашел. Видимо, хотели, чтобы, как у Христа за пазухой, а вышло, что у черта на куличках, так?
— Это… — Большак не договорил, продолжая тыкать в сторону мертвой нечисти у меня на плече.
— Это? — я сбросил тело, словно впервые его увидел. И с омерзением вытер теперь склизкое плечо и руку мокрой испорченной футболкой. — Да не знаю, дурачок какой-то. Бросился на меня ни с того, ни с сего. Может, бешенство у него. Придется уколы ставить.
— Анцыбал, — добавил Большак, совсем убитым голосом.
— Правда? А точно, похож. Смотрю, глаза знакомые, — сказал я. А после уже обратился к Семену сурово, вложив в голос хист. — Значит, он с тобой договорился, чтобы ты от лешего сбежал?
— Он, — совсем потерялся Большак.
Да, Семен уже не был похож на того самоуверенного черта, которого я видел в последний раз. Похоже, понял, что его дело труба. Собственно, так оно и было.
— Леший просил передать, что очень ждет вас обратно. И на первый раз, так и быть, вашу ошибку прощает. К тому же, я смотрю, тут все равно так себе. Экология хуже, жилищные условия тоже. Видимо, застройщик не очень.
— Матвей, ну как же мы теперь…
— Вот так! Вам и слово никто не скажет. А если вдруг попробуют, ответь, что ваше дело маленькое. И к лешему перенаправь. Скажи, он твоя крыша. Мы уже с ним решим, как поступить. Понимаешь, у лешего очень много друзей рубежников, а он почему-то стеснялся их беспокоить. Но теперь мы тут быстро порядок наведем.
Вообще, конечно, я немного лукавил. У меня был если не друг, то должник. И то один — Витя. С виду вроде бесполезное существо, но ведун. Скоро поправится и будет вполне боевой единицей.
Сказал и тут же внутри похолодело. Так я же собственными руками толкаю его на смерть. Ведь в замесе с каким-то водяным чудищем он и погибнет. Мотя, ты чего творишь?
Большак мое замешательство воспринял по-своему. Решил, что я обдумываю его дальнейшую судьбу. И тут же заторопился дать единственно правильный ответ.
— Вернемся, вернемся. Мы и сами сомневались. Потому и вещи не распаковывали. Как там Митюнюшка мой?
Я не сразу понял, про кого он. Очень уж было непривычно слышать о моем Митьке от Семена в такой ласкательной манере.
— Летает, как веник. В черном теле его держу.
— Это правильно. Это вы в своем праве, — согласился Семен. — Без хорошего пригляду черт портится.
Ого, он теперь и на «вы» перешел. Расту.
— Ладно, некогда мне с вами трепаться. Этого, — кивнул я на труп, — похороните нормально, как следует.
Было видно, что Большак как раз этим очень не хочет заниматься. Уж сильно его физиономия скривилась. Но теперь уж заднюю не сдашь. Прогнулся он, а из такой позы права качать сложно.
Потому уходил от тихих, будто оказавшихся на поминках, чертей, почти как герой боевика. По-хорошему надо, чтобы за мой спиной что-нибудь взорвалось. Хотя то, что у Большака подгорало — тоже подойдет.
Я лишь размышлял над судьбой Вити. И что-то мне подсказывало, что только что я сам подписал его на незавидное будущее.
Как поступает самый крутой герой боевика после спасения человечества или хотя бы помощи лешему? Закуривает сигару и уходит в закат. Как минимум. Меня же еще раз вырвало по пути к машине — то ли от нервов, то ли от шмурдяка под гордым названием виски. А потому я закрылся в Звере и заснул.
Проснулся, когда уже солнце почти скрылось за горизонтом. Что чувствует человек, который случайно закемарил на часок днем? Кроме того, что его размазали тонким слоем паштета по этой реальности, в принципе, ничего. Именно в такие моменты надо давать
