скрывал. Не дай Бог, кто-то узнает, думал он. Засмеют, или еще чего хуже.
Правила игры были просты.
Он подходил к клетке и представлял, что может разговаривать с гориллами одним лишь усилием воли.
– Подними руку! – мысленно произносил он.
После трех-пяти попыток Рич поднимал руку. И Макс искренне радовался, хотя, конечно, в глубине души понимал, что это чистая случайность.
– А теперь ударь себя в грудь! – командовал он.
И Рич бил себя в грудь. При этом горилла выглядела слегка обескураженно. Оглядываясь, озираясь, Рич словно пытался найти, кто же мог играть с ним в такую странную и удивительную игру.
– Молодец! Молодец! – радовался Макс, хлопал в ладоши и снова и снова повторял различные команды, постоянно их усложняя.
Тогда и другие дети и даже взрослые начинали тут же что-то выкрикивать, вольер тонул во взрывах смеха и детских восторгах и Рич уже ничего не слышал и не понимал, какофония звуков сливалась в его ушах в одну сплошную высокую ноту.
В толпе он не успевал различить источник команды и понять, кто именно общался с ним таким странным образом, однако почему-то перед глазами стоял образ светленького мальчика в синих шортах и морской рубахе с доверчивой улыбкой. Хотя стояло жаркое лето, на голове мальчика была облегающая шапка из под которой выбивался бинт – Рич помнил это совершенно отчетливо. Ему хотелось обнять и приласкать этого мальчика, он словно чувствовал родственную душу в нем, хотя и не понимал, почему.
– Я приходил сюда раньше… – прошептал Макс. – Ты помнишь меня?
Он поймал настороженный, недоверчивый и какой-то удивленный взгляд гигантской гориллы, которая словно не верила своим глазам и ушам.
Рич не был уверен, но что-то подсказывало ему, что страшный мужчина в черной шляпе и этот мальчик между собой как-то связаны.
– Мне нужна твоя помощь, – голос Макса звучал уже гораздо тверже. – Ты знаешь, что нужно делать.
Рич на мгновение застыл, потом повернулся мощным телом к открытой двери, два раза звучно ударил себя огромными кулаками по грудной клетке и бросив боевой клич, ринулся наружу.
Весь зоопарк кипел и дрожал. Трубные звуки с восточной стороны знаменовали приближение слонов, берущий за душу протяжный вой волков в отдалении и тявканье лисиц, и гул копыт огромных буйволов и зубров, хрюканье разбуженных и разъяренных диких кабанов и сотни других странных, пугающих, порой откровенно жутких звуков перекрывались шелестом мириады маленьких крылышек в бархатно-черной бездне неба.
Посреди этого безумия вдруг раздался и тотчас замер крик сторожа:
– Стой! Стой! Ты куда?! Кто тебя выпустил?! Назад!!! Эй, звоните в полицию!
Но никто его не слышал и не бросился к телефону.
Часть животных, однозначно ведомая какой-то посторонней силой, не разбирая дорог и преград, мчалась к небольшой, ярко освещенной площадке возле обезьяньего вольера. Обезумевшие ламы, ломая ноги, прыгали через каменные рвы медвежьих жилищ, падали в заполненные застоявшейся водой канавы и кричали от испуга и боли. Тут же по их грязным, дрожащим туловищам карабкались удивленные кенгуру, рядом пищали выдры и еноты. Ополоумевшие бараны и бизоны, не разбирая дороги, с ходу врезались в столбы осветительных фонарей, отчего весь зоопарк мерцал то тут, тот там, словно праздничный рождественский парк.
Гигантская человекообразная туша с отслаивающимися частями тела воздела руки к небу и прокричала нечленораздельный призыв. Тут же тысячи, миллионы насекомых ринулись с неба вниз, целясь в пятившихся людей – выглядело это так, будто тысячи москитов решили атаковать и сожрать заживо все, что встречалось на их пути.
Мартын занес лопату и бросился на подростка, который совершенно потерялся, не зная, в какую сторону бежать. Одним движением отбросив вставшего на его пути старика, Мартын занес черенок – лицо его перекосилось от ярости, изо рта брызнула слюна, а глаза расширились и стали похожими на огромные блюдца, испещренные кроваво-красными, вот-вот готовыми лопнуть, капиллярами.
Макс тщетно пытался отползти, но страх сковал его конечности, он буквально не мог пошевелиться и лишь тихо шептал что-то про себя, словно последнюю молитву.
Никто ничего не произносил вслух.
Сколько бы потом Макс ни прокручивал эту сцену перед глазами, он не мог понять, откуда раздался этот звук. Однако, голос прозвучал.
Тихий твердый голос, отчетливо раздавшийся у каждого в голове.
– Отойди от него, Мартын. Положи лопату и отойди.
Тот повернул голову и застыл, словно не веря своим глазам.
Огромная горилла, сверкая глазами, стояла в полуметре от него, занеся лапу для сокрушительного удара.
– Ты?! – только и смог вымолвить Мартын. Выражение его лица в одно мгновение поменялось десятки раз – от удивленного и разгневанного до яростного и испуганного до смерти.
– Я, – ответил черный гигант.
Мартын не успел додумать свою последнюю мысль.
Короткий взмах и хлесткий удар трехсоткилограммовой гориллы, неимоверно быстрый и точный, обрушился на голову противника. Никто ничего не успел понять – Макс едва успел прикрыться руками, будто бы ему это помогло. Его отец, собрав последние силы, попытался подняться с земли, но тотчас рухнул, словно подкошенный.
Черно-синяя кровь, распространяя мерзкое зловоние, брызнула из отделившегося туловища и залила все вокруг.
Старик, которого ударом отбросило к трансформаторной будке, с трудом повернул голову. Глаза его расширились, он словно не верил тому, что видел.
– Получилось… – прошептал он. – Все получилось…
На лице его появилась слабая улыбка, ресницы затрепетали и медленно закрылись…
– Папа… папочка, – Макс услышал женский голос, всхлипывающий и надрывающийся. Женщина, в которой он узнал тетю Галю, жену Мартына, бросилась к старику, рухнула перед ним на колени и зарыдала, обнимая худые поникшие плечи.
Макс отвел взгляд – комок подступил к его горлу, он едва сдерживался, чтобы не расплакаться.
За забором завыла сирена. Сперва одна, потом в унисон ей вторая, а вскоре целый рой тревожных звуков окружил зоопарк.
– Выстраивай оцепление! Двойной кордон! Кто-то открыл клетки, смотри внимательнее за животными!
– МЧС уже на подъезде! – выкрикнул второй голос.
– Нашли, кто это сделал?
– Ищем. Камеры оказались отключены. Так что…
– Как обычно.
– Кстати, не хочешь себе хорошенькую кошечку?
– Рыков, ты с ума сошел? Это же рысь!
– Да? А я подумал, это короткошерстная…
Макс поднялся на ноги и, хромая, подошел к отцу, который, сжав зубы от боли, пытался сесть на мокрую траву.
– Папа, не надо. Лежи, не двигайся. Скорая уже едет…
Отец взглянул сыну в глаза и Макс увидел в них слезы.
– Прости меня сынок… – прошептал отец. – Прости. У меня не было другого выхода. Я не мог допустить… не мог… чтобы ты умер. У меня не было…
– Не надо, папа. Я
