он совершенно целый, без единой царапины. Должно быть, они сменили машину после того, как привезли меня к доктору Гаррисону, и эта догадка заставляет мой желудок вскипеть.
Мне хватает понимания, что Зейд легко мог бы отыскать их по битой машине.
Но потом от мысли, что Зейд придет, на моем лице появляется улыбка. Он более чем способен найти меня, независимо от того, перевозят ли меня на гребаном «феррари» или на «фольксвагене» 80-го года, который при каждом нажатии на газ испускает клубы дыма. Он обязательно найдет меня.
Воспоминания резко обрывают мои фантазии. Ужас берет надо мной верх, моя улыбка гаснет.
Просто тащи ее в машину, Рио. Макс и так будет в бешенстве, что мы испоганили его фургон…
Глаза распахиваются. Я разворачиваюсь к Рио и вижу, что он смотрит на меня темными глазами, напряженный и готовый броситься на меня. Мой взгляд скользит вниз, я замечаю пистолет в его руке.
Наверное, он решил, что я собираюсь бежать.
Не могу сказать, что не думала об этом, но я же не настолько глупа, чтобы решить, будто успею преодолеть эти несколько метров быстрее, чем меня догонит кто-нибудь из них. Или одна из их пуль.
Я ранена и едва стою, кроме того, понятия не имею, где ключи. Бежать сейчас было бы неразумно. И если бы Зейд был здесь, то он бы точно сказал мне дожидаться подходящего момента.
Не совершать глупостей.
Я не могу позволить панике и отчаянию управлять моими действиями. Нет, если я хочу выбраться отсюда живой.
Облизнув губы, я делаю шаг вперед, демонстрируя, что бежать не собираюсь.
– Тебя послал Макс?
– Значит, слышала?
Он расслабляется и не обращает внимания на мои вопросы. Дергает головой в сторону кухни, давая знак следовать за ним. И от этого мне хочется плакать.
Откашлявшись, я выдавливаю:
– Конечно, он.
Следую за Рио, и, по мере того как пробираюсь все дальше в чрево этого зверя, мое желание зарыдать усиливается. На моей талии будто завязан шнур тарзанки, который тянет меня назад, к выходу, и чем дальше я от него отхожу, тем сильнее становится натяжение.
Он бросает взгляд через плечо.
– Понятия не имею, чем ты так разозлила этого типа, куколка, но у него явно к тебе счеты. Твои фото по всему даркнету, а за твою голову назначена нехилая сумма. Макс нанял Рика, чтобы доставить тебя сюда, а поскольку он полный idioto, то попросил помочь с этим делом меня. Если бы он не знал, где ты живешь, то у нас не было бы преимущества и тогда нам, возможно, пришлось бы иметь дело с конкурентами за твою голову.
Во рту у меня пересыхает. За меня назначена награда? Чего ради?
Думаю, я не должна удивляться, потому что… Ну какого хрена еще я должна была оказаться здесь?
Эта новая информация настолько отвлекает меня, что окружающее пространство я замечаю только смутно. Мой взгляд цепляется за всякие незначительные детали вроде покосившихся шкафов, урчащего желтого холодильника, бесконечного коричневого дерева и уродливых обоев.
Рио ведет меня к крутым деревянным ступеням, которые скрипят под нашим весом.
– Рик работает на Сообщество?
Конвоир оглядывается на меня через плечо, и его бровь поднимается вверх, кажется, он удивлен, что я вообще знаю о них.
– Нет, он друг брата Франчески, Рокко. На Сообщество работает она, а Рокко с друзьями только пожинают плоды.
– А ты работаешь на них?
– Да, хотя сейчас я под Франческой.
Облизываю пересохшие губы, а затем спрашиваю:
– Так кто же назначил цену за мою голову?
– Да неважно кто. Важно почему. А теперь двигай, мне нужно отлить, и если ты не поторопишься, то я расстегну молнию и нарисую картину прямо на твоем миленьком личике.
Его отвратительная угроза делает свое дело и выводит меня из оцепенения. Бросив на него неприязненный взгляд, я ускоряю шаг, несмотря на боль в теле.
Разговор в любом случае лучше закончить. Мне нужно сосредоточиться на каждой детали в этом доме. Начиная с тишины, царящей здесь.
Пока он ведет меня по длинному коридору с несколькими дверями по обе стороны, я понимаю, что тихо здесь не потому, что здание заброшено, а потому, что кто-то по ту сторону задерживает дыхание, молясь, чтобы идущие по коридору прошли мимо.
Я нервно сглатываю, мои глаза бегают по сторонам, пытаясь различить хоть какие-нибудь приметные детали, но ужас, сковывающий сердце, все делает расплывчатым.
Как, черт возьми, я должна сохранять спокойствие и вести себя благоразумно, как выбраться отсюда, если в моей голове раздаются миллионы тревожных сигналов, оповещающих, что выхода нет?
Выход всегда есть, мышонок. Ты просто должна его отыскать.
14 июня 2008
Cегодня проводится выбраковка. Франческа не просто готовит нас к тому, чтобы мы стали чертовыми сексуальными рабынями. Послушными маленькими шлюшками для насильников. Она готовила нас и к сегодняшнему дню. Когда на нас будут охотиться, словно на пташек. Выпархивающих из клеток прочь, чтобы оказаться подстреленными. БУМ! – примерно вот так. А знаете, что самое крутое? НАС за это накажут. Вся эта чертова клоунада проводится ради порки.
Будь хорошей девочкой. Открой ротик пошире, детка. Раздвинь ножки. Покажи, насколько ты гибкая. Сможешь достать пальцами ног до головы? Гребаные психопаты. Все они. Надеюсь, они облажаются и случайно застрелят меня во время своей охоты.
Я буду только рада.
Молли
Глава 6. Охотник
Ярость.
Ее всегда недооценивают. Не принимают в расчет.
Возможности человеческого тела больше не ограничиваются законами физики. Абсолютное разрушение на кончиках моих пальцев способно сжечь целые города, превратить их в пепел и тлеющие угли. Одно чирканье спичкой или взмах запястьем – и все, что видят мои глаза, поглотит тот черный огонь, что полыхает внутри меня.
Но пока это разрушение направлено на меня самого. Мое отражение пылает, охваченное жестокостью, которую можно увидеть разве что в телескоп. Наша вселенная была выкована в жестокости, и теперь космос живет не в одном, а сразу в двух черных глазах, которые смотрят на меня.
Это все твоя гребаная вина.
Мой кулак летит в зеркало и разбивает его одним ударом почти полностью. Оно взрывается крошечными осколками, которые сыплются в раковину и на пол. Оно в точности имитирует то, что ощущает моя душа. Разбита вдребезги.
Я едва успел вернуться домой из больницы, а уже пополняю список своих травм. Однако я слишком потерян, чтобы мне было не плевать.
С рычанием отступаю назад и снова бью кулаком в
