плиткой. Водитель провёл меня до особняка, но перед лестницей, ведущей к главному входу, резко свернул направо и ткнул пальцем в арочный проход, полностью увитый виноградом.
— Князь ждёт вас, — сказал он и ушёл.
Я отвёл в сторону виноградную лозу и, нырнув в тёмный проход, оказался в плохо освещённой беседке. Если не знать, что она здесь находится, её очень сложно заметить, настолько плотно и густо её облепил виноград. В центре беседки стоял круглый стол, а рядом с ним — две полукруглые лавочки. На одной из них сидел мужчина среднего возраста. Его лицо скрывалось в темноте, я смог разглядеть только классический греческий профиль и широкие плечи. Когда я зашёл, он даже не повернул голову в мою сторону — так и продолжил смотреть куда-то в стену. Разговор начинать он не спешил, поэтому я решил прикинуться дурачком и выбить его из равновесия.
— Жениться не буду! — заявил я и рухнул на лавочку напротив.
— Жениться? — удивлённо повторил мужчина, вынырнув из размышлений, но мои расчёты не оправдались. Он пропустил мои слова мимо ушей и, встряхнувшись, поинтересовался: — Когда в последний раз ты видел мою дочь, Марию Кошкину?
— В полиции сказали, что у неё нет близких людей. И подозреваю, что отец входит в именно это понятие, — я скрестил руки на груди и хмыкнул: — Если бы я был похитителем, то представился бы Машиным родственником, чтобы собрать побольше информации и обеспечить себе алиби.
— Ты знаешь, что Маша — оракул, — неожиданно заявил мужчина, вытащил из-за пазухи пистолет и положил его на стол, повернув дулом ко мне. — Мои люди наблюдали за вашей компанией. И я более чем уверен, что моя дочь рассказала тебе и твоим дружкам свой секрет. Думаю, её что-то выдало. Например, то, что она пропустила таблетки, — мужчина бросил мне на колени полупустой смятый блистер. — Директор тщательно подчищает за собой хвосты, только вот я прекрасно знаю, что пары всплесков энергии недостаточно.
— Для чего? — серьёзно уточнил я.
— Чтобы привлечь внимание Психотроников, — с готовностью пояснил мой собеседник. — Специальные артефакты фиксируют энергетические вспышки, когда оракул использует свой дар, но они часто ошибаются. В последний раз я видел Машу всего полторы недели назад, и за это время она просто не могла… напрорицать столько, чтобы её заметили и забрали для экспериментов. Однако этого хватило бы для какой-нибудь крысы, — мужчина, наконец, повернулся и посмотрел на меня, его глаза загорелись красным светом. В беседке заметно поднялась температура. — Крысы, которая бы донесла Психотроникам на Машу.
Я нахмурился и зло усмехнулся:
— А вы говорите со знанием дела, будто очень хорошо знаете все протоколы, по которым работают Психотроники. Маша ни разу не упоминала вас. Так что, возможно, вы и есть та самая крыса? Продали дочь, а теперь заметаете следы.
В беседке стало невыносимо жарко, кожа моего собеседника накалилась докрасна, под его ладонями задымился деревянный стол. В воздухе разлился неприятный запах гари, я почувствовал сильное ментальное давление. Одновременно с этим вспыхнули волоски на моих руках, ощущения были, словно меня поджаривали на открытом огне. Но я даже не дёрнулся. Хладнокровно я встретил взгляд мужчины, напитал кожу энергией и усилил регенерацию. Наша безмолвная битва продолжалась несколько минут, но в конце концов он отступил — видимо, не рискнул причинить мне реальный вред. Надеялся напугать студента-первокурсника до кондрашки?
— Мы зря теряем время, — констатировал я. — Либо отпустите меня, либо давайте сотрудничать. Мы с друзьями тоже ищем Машу, и нам нужна информация. Равноценный обмен?
Несколько секунд мужчина размышлял, а потом всё-таки согласился:
— Равноценный обмен. Так когда ты видел мою дочь в последний раз?
Я коротко описал, как Психотроники забрали Машу из двора Академии, и задал вопрос:
— Почему вы уверены, что Психотроникам дали наводку?
— Потому что двадцать семь лет назад они меня забрали, — мужчина нервно постучал пальцами по столу. — Я видел всё изнутри, подслушал их разговоры. В лабораториях всех оракулов накачивают особыми препаратами, из-за которых те начинают строчить предсказаниями как из пулемёта. Если у человека нет дара, то он просто бредит и выдаёт всякую чушь, которая не сбывается. Побочный эффект таких препаратов — разрушение организма и… что-то вроде общего наркоза. Оракул валяется без сознания, пока его не приведут в чувства.
— Если это правда, то вы были овощем.
— Не совсем.
— Не совсем правда или не совсем овощем? — я поднял брови.
Мужчина проигнорировал подколку и продолжил:
— Как оказалось, к тем препаратам у меня была генетическая частичная резистентность. Я словно впал в кому, но осознавал себя и слышал всё, что происходит вокруг. Иногда мне удавалось приоткрыть глаза, и тогда я видел докторов и медсестёр, которые обсуждали, как лучше сделать из меня безропотного раба. По обрывкам их разговоров я понял, что они обратили на меня внимание после двенадцати сильных вспышек энергии. То есть после двенадцати предсказаний. А после этого — они следили за мной около трёх месяцев, чтобы окончательно убедиться.
— Боятся огласки? — догадался я.
— Ещё как боятся, — кивнул мужчина. — Я спасся благодаря резистентности. У меня получилось побороть влияние препаратов, и я озвучил не те предсказания, которые ко мне пришли, а полный бред, — он тяжело вздохнул. — Время заканчивается. Обычно подготовка с препаратами длится около недели, однако со мной у Психотроников всё заняло куда меньше времени. Возможно, с Машей будет так же.
— Тогда есть вероятность, что она тоже обладает резистентностью.
— А если нет⁈ — рявкнул мужчина и, вскочив, ударил кулаком по столу. — Я не имею ни малейшего понятия, куда бежать и что делать! Я считал тебя основным подозреваемым, но ошибался! — он щёлкнул пальцами, и на столе появился хрустальный шар, абсолютно прозрачный и слегка подсвечивающийся изнутри. — Что, ты думал, я просто поверил твоим честным глазкам? Этот артефакт считывает ложь и дурные намерения, но, пока мы разговаривали, он ни разу не покраснел. Твоя история про Психотроников абсолютно правдива и настолько же бесполезна.
— Вы не помните, где находится лаборатория? Хотя бы примерно?
— Где-то в Карасунском районе. Много это тебе дало? — мужчина рухнул на скамейку и спрятал лицо в ладонях. — Мои люди обыскали весь юг Краснодара. Весь! Да и сам я, ещё тогда… Когда меня выпустили, я потратил несколько лет на поиски лаборатории. Но так ничего и не обнаружил. Если Маша произнесёт предсказания, её уже будет не спасти. Психотроники от неё не отстанут.
Я сконцентрировался и отправил все Тени в Карасунский район — такое сужение зоны поиска значительно облегчало задачу. Если повезёт, они скоро отыщут лабораторию, где держат Машу. Дело в том, что восприятие у Теней сильно отличалось от человеческого. Они воспринимали всё на энергетическом уровне, через связь Изнанки и реальности. Поэтому магическая маскировка с Тенями была неэффективна, они видели сквозь неё.
— Не понимаю, зачем делать из оракулов рабов? — спросил я.
— Не рабов, а инструменты, — поправил мужчина. — Предсказатели обладают невероятным могуществом. Просто представь, что ты будешь драться с человеком, который видит каждое твоё действие на десять ходов вперёд. Он может сделать с тобой всё, что пожелает. Поэтому оракулов боятся. Их используют во благо всей страны, во благо всех граждан Российской Империи. Ставки слишком велики. Сегодня оракул может быть на твоей стороне, а завтра — твои враги заплатят ему больше. Ты никогда не сможешь быть уверен, говорит он правду или придумывает. Так что я… Я понимаю, зачем Психотроники делают. Они правы.
— Тогда почему вы пытаетесь спасти Машу? — я презрительно скривился. — Психотроники же правы.
— Потому что она — моя дочь, — мужчина тяжело сглотнул. — Я не могу пожертвовать собственным ребёнком ради всеобщего блага.
Я помолчал и решил перевести тему — ссориться с Машиным отцом было бы недальновидно, а я не был уверен, что смогу сдержаться и не высказаться откровенно о его лицемерии.
— Почему вы сказали, что после предсказаний всё будет кончено? — поинтересовался я.
— Судьбу невозможно изменить, а то, что видят оракулы, — это судьба. Сложно объяснить, но… — мужчина задумался. — В общем, то будущее, о котором никто не знает, ещё можно изменить. Или, во всяком случае, тешить себя надеждой, что у тебя это получится сделать. А вот увиденное… Оно нерушимо. Психотроники говорят, что спасают тысячи жизней, предотвращая катастрофы. Это ложь. Они просто… подстилают соломку. Уменьшают последствия.
— У вас ни разу не получилось изменить то, что вы увидели?
— Нет. Ни разу. Всё, что бы я ни делал, приводило к результату,
