Тело пробила приятная дрожь. Руки зачесались от предвкушения и восторга. Власть и сила которой обладал титул Хранителя в моем мире соблазнительно замаячили перед глазами, но тут же померкли, разбившись о суровость действительности.
— Точно зацепило, — закатил глаза я, — не представляешь какая для меня честь слышать подобное предложение. Но, не стань ты инвалидом с повреждением мозга, то знал бы, что ты не вправе предлагать подобное. В этом мире даже слова Императора будет недостаточно, чтобы получить одобрение боярского совета и наделить внука Иркутского дьявола личным титулом и подобными полномочиями, — не скрывая разочарования выдохнул я.
— Как своему Хранителю, открою тебе пару секретов, Марк. Слова боярского совета больше не имеют юридической силы. Пусть общественность об этом пока и не знает, но Российская Империя с сегодняшнего дня находится в состоянии гражданской войны. Вельяминов и его сторонники больше не скрываются и активизировались по всей стране, стоило их агентам узнать, что моя дочь станет Ректором. Отныне и до конца войны вес имеет только сила. А что касаемо второго пункта, тут препятствий еще меньше. Мое слово и есть слово Императора, Марк, — неожиданно серьезно выдал Гавриил, с наслаждением выпуская клуб дыма, — так ты согласен стать первым в этом мире обладателем наследуемого титула Хранителя Российской Империи?
Вопросов к Гавриилу внезапно стало гораздо больше, но это могло подождать, ведь все что я хотел произнести сейчас, укладывалось всего лишь в пять слов.
Глава 10
— О! Нет, ты не так понял, Марк, — хрипло усмехнулся Гавриил, — я вовсе не император. Бремя власти такой огромной и могучей империи куда тяжелее, чем может показаться, и лишь считанные единицы людей способны с ней справиться в одиночку. И, увы, я не один из них.
Голова разболелась еще сильнее. У меня не было ни сил, ни желания угадывать мысли и играть в очередные шарады и загадки, так любимые всеми до единого аристократами. Никогда не понимал их манеру все вечно усложнять. Каждый первый считает себя мудрецом и философом, априори ставящим себя выше других.
— Гавриил, — без особого энтузиазма начал я, — ты вот сам говорил, что не любишь, когда собеседники увиливают. Я понимаю, ты закатал рукава и даже галстук снял. Тебе хочется, чтобы эти усилия не пропали даром, и беседа не закончилась быстро. Но давай просто говорить прямо. Я не могу читать твои мысли и попытки их угадать меня утомляют.
— А ты дерзкий, — сверкнул глазами Романов и расплылся в довольной улыбке, — веришь или нет, Марк, я не нарочно. Тебе ли не знать, что хорошая деловая беседа все равно что дуэльный поединок. А предсказуемость и прямота в поединке с врагом, равняется смерти. Прямые разговоры о делах дают куда меньше информации и ведутся с равными между собой людьми и с полным обоюдным доверием. Как ты понимаешь, Марк, найти подобного собеседника для меня весьма затруднительная задача.
— Спасибо, — вежливо кивнул я, — весьма лестно это слышать.
Осанка, тембр, взгляд и фразы Гавриила отчетливо сигнализировали об одном факте, из-за которого я почувствовал себя вспыльчивым юнцом. Романов сидящий напротив, действительно видит во мне равного себе.
Каждое его слово, жест и действие в течение нашей встречи кричали об этом громче раскатов грома, и, на мгновение, мне стало стыдно, что я осознал это столь поздно. Патологическое недоверие к людям, помноженное на параноидальный режим, постоянно активированный в этом мире, создают весьма прочный барьер скептицизма, который даже Романову удалось пробить с трудом.
Однако все же удалось. Терпения Гавриилу не занимать.
— Чрезвычайно рад, что ты меня понимаешь, — благодарно кивнул в ответ Гавриил и его бледное лицо внезапно обрело серьезный вид, — то, о чем ты услышишь дальше, является государственной тайной, к которой имеет допуск крайне ограниченное число лиц. Я видел какие полномочия документально закреплены за титулом Хранителя Империи и, пусть я нахожу некоторые пункты весьма спорными, я наделяю тебя ими всеми.
— Серьезно? — поднял я бровь.
— Совершенно. Считай это моей платой за покупку твоего доверия. Я вижу, Марк, что часть тебя даже сейчас ищет подвох и, боюсь я не в силах полностью это исправить. Я не могу поступить также как ты и пустить тебя в свою голову, чтобы разрушить этот барьер, но я могу дать тебе свое слово и полноценный титул Хранителя.
— Люблю прямые разговоры. Этого будет более чем достаточно, Гавриил, — благодарно выдал я и склонил голову, — для меня будет честью принять титул Хранителя снова. Будем делать по всем правилам?
— Ты про пятидневную вакханалию, которую устроил дед в твоем мире? — покачал головой Гавриил.
— Вообще-то это была официальная церемония клятвы, — слегка обиженно бросил я.
— Пятидневная, ага. Нет, пока обойдемся без этого, — поморщился Гавриил, — мне хватило увидеть это в твоих воспоминаниях.
— Как скажешь, — пожал я плечами, — то есть я могу считать себя назначенным уже сейчас? Учитывая то, что ты пообещал, это важно.
— Да. С этой секунды, Марк Жуков, ты Хранитель дома Романовых, мои поздравления, — показательно похлопал в ладоши Гавриил.
— Очень официально. И все? Никакой клятвы на крови? Длинной речи? Витиеватых оборотов? Использования отчества хотя бы?
— Я похож на того, кто пишет официальные речи? Не переживай, будет тебе и церемония, и нудная многочасовая речь, и полноценный указ. После войны. А пока вполне хватит моего слова и вот этого, — проговорил Гавриил, нырнул в карман и кинул в мою сторону маленький предмет.
Еще в полете я заметил что это такое, и ловил его дрожащей от волнения рукой. В тот же миг, как непримечательная на первый взгляд копия герба Романовых оказалась в моих руках, я ощутил колоссальный прилив сил.
Древняя родовая вещица созданная из лирия и, по слухам, плоти Рюриковичей вибрировала от мощи, сокрытой внутри. Стоило коснуться этого предмета, как тонкие, будто иглы, аметистовые струйки впились в мою кожу и разом проникли в потоки.
Не смотря на заключенную внутри маленького герба древнюю силу рода Романовых, он не имел абсолютно никакого боевого применения. Его сила была в другом.
Артефакт синхронизировался с моими потоками и пока я ношу его при себе, он будет реагировать на каждое произнесенное мною слово и придавать им соответствующий потоковый окрас.
Стоит мне произнести приказ, и каждый, кому я уполномочен его отдавать, ощутит в моем голосе волю Романовых. А официальный титул Хранителя, который благодаря Гавриилу артефакт теперь способен подтвердить, ставит меня куда выше многих. К примеру, при определенных обстоятельствах, связанных с угрозой безопасности, даже сам Гавриил Романов будет вынужден выполнять мои инструкции.
По сути, единственным человеком в стране, которому я не способен приказывать ни в каком виде и ни при каких обстоятельствах является Император Александр Романов.
