Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
могла бы носить любую прическу.
– Мама!.. – повторяет Кеми, подчеркивая интонацией, что это унизительный разговор.
Я качаю головой.
– Думай что хочешь, мама. Знаю, тебе не нравится моя прическа. – Я возвращаю фотографию на место, не обращая внимания на виноватое выражение лица Кеми. И тут я кое-что замечаю. – Что я вижу? – Я со сладкой улыбочкой беру старую фотографию родителей. У папы на ней внушительная шевелюра «афро», у мамы тоже что-то в этом роде.
– Разве это длинные волосы? – Я ехидно сую фотографию ей под нос.
– Брось! – Мама машет рукой. – Тогда была такая мода.
– Между прочим, вы тогда еще не были женаты! – кричу я. Кеми смеется. – По словам тети Дебби, это фотография вашего знакомства. Расскажи, куда он тебя водил? Он нервничал? Мог разговаривать?
Мама отнимает у меня фотографию.
– Слишком много вопросов, Инка. Как придешь, обязательно засыпаешь меня вопросами, как будто ты репортер. – Она ставит фотографию на место и заслонят собой горку.
Вечно она так: не желает разговаривать о папе и вообще о прошлом, вечно затыкает мне рот. Знаю, она бывает суеверной: не любит разговоры о мертвых. Но это другое, это же папа!
– Между прочим, еда почти готова, осталось только приготовить ямс. – Мама утирает лоб, и я решаю поговорить с ней после еды.
– Я накрою на стол, – вызываюсь я.
– Нет, Инка, лучше помоги мне на кухне.
Я поворачиваюсь к Кеми: обычно помощница – она.
– Я тоже могу, – говорит та.
Мама качает головой.
– Скажи мне, Кеми, кто здесь беременная, ты или Инка?
На плите томится красное рагу со шпинатом. Мама льет из чайника кипяток в кастрюлю с ямсовым порошком и сует мне деревянную лопатку.
– Займись ямсом! – командует она.
Ничего себе! Я почти никогда не готовлю нигерийскую еду.
– Чего медлишь? – кричит она. Я подступаю к плите, сжимая лопатку, как туалетный вантуз, и погружаю ее в кастрюлю. «Это то же самое, что картофельное пюре», – подбадриваю я себя.
– Начинай! – командует мама. – Не стой столбом. Для чего тебе руки?
Я приступаю к делу: вращаю лопаткой. Кастрюля так трясется, что я боюсь, как бы она не опрокинулась.
– Не жалей сил! – приговаривает мама, заглядывая мне через плечо. – Ну же, Инка! Разминай хорошенько!
Я послушно ускоряюсь, послушно не жалею сил. Не знаю, откуда они только берутся. Меня уже прошиб пот.
Как ни печально, этого недостаточно.
– Ты такая британка! – Мама отодвигает меня в сторону и сама встает к плите. – Хотела бы я знать, что будет есть твой хуз-банд? Чем ты будешь потчевать своего муженька?
– Готовить буду не только я.
Мама неодобрительно цокает языком.
– Не вздумай кормить его курицей с жареной картошкой!
Мне смешно. В детстве я как раз любила курицу с картошкой. До сих пор позволяю себе баловство – захаживаю в фастфуд «Чикен Коттедж». Согласна, иногда я этим злоупотребляю.
– Дай мне три тарелки. – Мама справляется с ямсом в считаные секунды. То, что только что смахивало на белую кашицу для грудничка, превращается в овальный ком нежнейшего теста.
Я делаю, как мне велено: достаю из буфета три разные тарелки. Мама ставит их на морозильник и кладет на одну горячий ямс.
– Мне совсем немножко, – прошу я.
– Немножко? – передразнивает она меня и кладет мне порцию размером со страусиное яйцо. – Ты совсем тощая, Инка. Тебе надо поправляться. Взгляни на сестру! – Она начинает раскладывать рагу. – Одна ее ягодица больше твоих обеих!
Я со стыдом тяну вниз полы кардигана.
Тарелки полны. Я ставлю их и миску с мыльной водой на поднос.
– Убери ложки! – приказывает мне мама. – Ешь руками! Нава о![10] Ты такая британка!
Что поделать, если ты родила меня здесь…
Я собираюсь нести поднос в гостиную, но мама останавливает меня, кладя руку мне на плечо.
– Инка, – обращается она ко мне чуть слышно, – не хочу на тебя давить, но, Бога ради, обдумай предложение тети Функе, не упирайся! Абег[11], приходи завтра в мою церковь. – Она выглядит такой отчаявшейся, что мне становится смешно.
– Приду, – отвечаю я беззаботным тоном. Это по крайней мере спасает меня от долгого разговора. – Но с одним условием, мама: пусть это останется между нами. Я серьезно! – Я озираюсь. – Кеми тоже не надо об этом знать.
Мама послушно прикладывает палец к губам, потом изображает широкую улыбку.
– Спасибо, – говорю я и отодвигаю служащую дверью расшитую занавеску.
– Господи Иисусе, благодарю Тебя!.. – восклицает моя мать.
Проповедь
Воскресенье
Рейчел создала беседу с рискованным названием «Я выхожу замуж, сцуко!».
Рейчел:
Салют, девчонки, буду рада увидеть
всех вас в пятницу.
Жду не дождусь провести мой
особенный день с вами.
Как вы знаете, осталось всего
ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ!
Столько всего надо успеть
Срочно устраиваю предварительную
встречу с невестой
Ждите сообщений
Ола:
Уже заждалась!
Твоя свадьба – это будет нечто!
Звоните мне, если что
потребуется
Нана:
Ура, не стесняйся, брайдзилла[12]
Я поняла, что надо замьютить эту беседу
Автокоррекция: Это У ТЕБЯ осталось всего шесть месяцев
Ржунимагу
Инка:
Нана, ты меня рассмешила
Не дрейфь, Рейч.
Мы с тобой
Мы поем хвалу Иисусу. Спасибо, Господи. Мы поем хвалу Иисусу. Спасибо, Господи.
Кажется, паства часами распевает одно и то же, потом хор постепенно стихает, песнопение завершается.
– Поаплодируем им. – Пастор Адекейе подходит к кафедре.
Под аплодисменты паствы хор покидает сцену.
Мне не верится, что я здесь, в церкви Всеобщего Радушия, по прошествии невесть скольких лет. С другой стороны, именно здесь меня ждет встреча с тем, кого я назначила своим бойфрендом. Утром, приняв душ, я перебрала свой унылый гардероб, кое-что примерила, сделала несколько селфи, чтобы легче было принять решение. В итоге польстилась на красочность и выбрала водолазку цвета фуксии и узкие джинсы-варенки.
Перебирая свои фотографии, я слабо надеюсь на то, что он не заметит, какой у меня плоский зад.
– Повторяйте за мной! – От голоса пастора Адекейе я подпрыгиваю и упираюсь взглядом в экран проектора. Пастор – харизматический персонаж, щеголяющий в ботинках из крокодиловой кожи.
Словно готовясь к торжественной речи, он одергивает свой блейзер и грохочет:
– Это мой год!
– Это мой год! – вторит ему паства.
Пастор
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
