установить с крепостью мысленный контакт. Однако и Яга Пантелеевна и ягицы остались ни с чем. На крепость, оправдывали они свою неудачу, словно кто-то надел некую непроницаемую завесу, сквозь которую они сколько не пытались, не смогли пробиться. Понятное дело, что после этого и Его Бессмертие и Её Премудрость обеспокоились ещё больше и отправили к крепости разведывательный отряд. И опять неудача. Никто из них не вернулся. Не прискакал ни единый гонец, не прилетел ни единый почтовый голубь, дабы хоть о чём-нибудь известить, хоть что-нибудь разъяснить. Ни единой весточки — только молчание да безвестность.
— И вот в этой покрытой завесой неизвестности крепости сейчас и держат нашего мальчика, — печально-задумчиво добавила левая центральная драконья голова.
— Подождите, — недоуменно вскинула я брови, проигнорировав щемящую боль в груди при известии о том, в каком страшном месте томится в плену мой Рауль, — но если крепость — это кощеева территория, то почему бы мне к Кощею и Василисе не обратиться, вместо того, чтобы просить о помощи Его Адовство.
— И к ним ты тоже обратишься, — кивнула правая центральная драконья голова. — Чем больше заинтересованных в грифе РДАДО игроков, тем большая получится неразбериха! А нам, как раз и нужна, очень большая неразбериха! — многозначительно подмигнула мне драконья голова, а все остальные её сотоварки согласно закивали.
— Нам нужна очень большая неразбериха, — поддакнула вещая птица. — Потому что потом мы пустим слушок, что обладатель грифа РДАДО мечтает обменять гриф на Скипетр Всевластия…
— Поняла, — кивнула я. — И так как Марья Моревна без грифа РДАДО не сможет освободить своего отца из тюремного измерения, то она наверняка заинтересуется.
— Наверняка! — кивнули все двенадцать драконьих голов. — И наверняка явится сама лично, так как она не рискнёт, отдать Скипетр Всевластие ни в какие другие руки, кроме своих.
— Но откуда у вас такая уверенность, что она явится сама, да ещё и Скипетр Всевластия с собой принесёт…
— А вот в основном именно поэтому тебе, Диана, и придётся сыграть роль невесты Его Адовства, — улыбнулась Гамаюн. — Тьма Нечестивая явится за грифом РДАДО сама лично и обязательно захватит с собой Скипетр Всевластия, так как будет думать, что имеет дело с самим Сатаной. Однако, чтобы она так подумала, необходимо создать условия. Но условия такие, какие бы не бросали тень ни на тебя, ни на Рауля. И таким условием станет то, что неизвестный предложит Тьме Нечестивой произвести обмен артефактов на балу, который состоится в честь помолвки Его Адовства и Несравненной ведьмы Дианы. Сам бал, разумеется, будет затеей Сатаны. От тебя потребуется только лишь как бы невзначай подкинуть ему идейку на счёт бала-маскарада. Неужели ты, до сих пор, не улавливаешь ироничность и безотказность задуманного мной плана? — неприятно поразилась Гамаюн, заметив, что я, по-прежнему, мягко говоря, не в восторге от её идеи. Так сильно поразилась, что между её бровей пролегла глубокая морщина. — Хотя, возможно, — тут же сама же и нашла мне оправдание, — ты не в курсе всех хитросплетений отношений Сатаны и Марьи, потому вряд ли можешь оценить сполна всю гениальность задуманного мной плана… — задумчиво заметила она.
— Если вы о том, что Его Адовство отказался жениться на Марье Моревне, объяснив это тем, что он в принципе не создан для того, чтобы кому-нибудь стать мужем. И о том, что именно после этого она окончательно и бесповоротно пустилась во все тяжкие (по крайней мере, ему нравится так думать), то я в курсе, — с вызовом в голосе известила я птицу Гамаюн. — Его Адовство посвятил меня в эту часть их извращенно сложных взаимоотношений, когда поделился со мной своим планом превращения меня в закланную овцу для своей подружки.
— Ну, тогда ты улавливаешь иронию, — с сентенциозными нотками в голосе прокомментировала Гамаюн, на сей раз никак не отреагировав на моё раздражение. — И понимаешь, что Марья Моревна ни за что не пропустит это событие, хотя бы для того, чтобы сделать Сатане или тебе, а возможно и тебе и ему — какую-нибудь незабываемую подлость или мерзость, — с каждым словом голос её звучал настолько всё более и более занудно-менторски, что я даже оглянулась, а не в университетской ли аудитории я нахожусь, столь сильная ассоциация возникла у меня.
— О да, — сардонически заметила я, закатив глаза. — Я улавливаю иронию! И про подлость или мерзость незабываемую я не только уловила, но и полностью с вами согласна! Вот только не могу избавиться от ощущения, что это вы, вещая птица, не всё до конца хорошо понимаете, потому что, если Тьма Нечестивая и явится за грифом РДАДО, то явится она не одна…
— А я ни разу и не утверждала, что она явится одна, — тут же перебила меня Гамаюн. — Как и не утверждала, что Марья Моревна явится не подготовленной к любым неожиданностям. Но на то — я и вещая птица, которая ведает все, что на земле и на небе творится, а Звёздный Дракон — обладатель двенадцати мощнейших мозгов, чтобы все предусмотреть!
Я не буду подробно описывать призыв души Рауля, в связи с тем, что, как выяснилось, призыв души посредством той её частички, которая находится в закладе у черта, почти ничем не отличается от призыва какого-нибудь потустороннего адского духа. В том смысле, что и в ритуале призыва души Рауля использовалась всё та же пентаграмма и всё те же пять свечей, расставленных по её углам, которые точно также как и всегда начали пылать жутким голубым светом, как только дух, объявился внутри пентаграммы. Вне традиций было лишь то, что внутри пентаграммы была заключена не кровавая жертва, предназначавшаяся вызываемому духу в качестве вознаграждения и приманки, а Чёрт Иванович, выполнявший роль связного. Ну и, да, пожалуй, несколько нестандартным было ещё и то, что, пожалуй, впервые в мировой практики спиритизма призванный дух явился на вызов, восседая верхом на адской сущности, то есть на Черте Ивановиче. Да, пожалуй, это было нестандартно, но отнюдь не неожиданно для меня — поскольку мой муж, Его Высочество Рауль де Ларуан, наследный принц королевство Звёздного Дракона, и не на такое способен! Что же касается Черта Ивановича, то он и тут не потерял чувство чертовского достоинства — заявил, что он, видите ли, наслаждается ролью тёмной лошадки. — Иго-го! Иго-го! — ржал и подпрыгивал чёрт, скача внутри пентаграммы. — Как хорошо! Как хорошо быть тёмной лошадкой! Иго-го! Иго-го! Как хорошо! Как хорошо быть тёмной лошадкой!
Подозреваю, что если бы не ошейник подчинения, концерт без заявок он устроил бы ещё тот. Но к счастью, я держала в руках
