пивной бутылки, мусора не оказалось. Все так же продолжая молчать, дед и внук быстро собрали в мешок то, что было, и встали на край утеса.
Ветер трепал их волосы. Сейчас он был теплый и не очень сильный, такой, как нужно, в самый раз для того, чтобы побалдеть под его потоками. Алеша расставил руки в разные стороны на манер птицы. Не раз он стоял вот так здесь, думая, что, в сущности, нет ничего сложного, чтобы взять и полететь. Когда дул ветер в спину, это казалось вполне возможным. «Надо только сделать шаг вперед, в пропасть», — говорил себе Алеша.
Внизу проплывал пассажирский теплоход. Фарватер проходил совсем близко к берегу, и всегда возникало чувство, что проплывающие суда вот-вот где-то здесь должны встать на якорь. Алеша сразу вспомнил про корабль с картины. Там точно так же с возвышенности открывался похожий вид. Там тоже был корабль. И все-все остальное тоже здесь было как там. С левой стороны от утеса пашня, внизу на берегу или в лодке наверняка сейчас, должно быть, с удочкой сидит рыбак. И солнце… Оно было таким же. Светило поднялось уже довольно высоко и ярким диском венчало небо, благословляя весь подлунный мир на идиллию. Все было почти в точности так, как на той картине, но только без Дедала и Икара. «Хотя нет, ведь Дедал так похож на дедушку, — размышлял Алеша. — А дедушка сейчас тоже здесь. А где тогда Икар? Неужели он — это я?» Это внезапное открытие потрясло мальчика. Да, все сходилось. Не могло быть никаких сомнений, что увиденное им сейчас с утеса и дачная репродукция говорили об одном и том же.
Алеша во что бы то ни стало захотел поделиться с дедом своими мыслями. Он повернулся к нему и заглянул в глаза. Сергей Иванович расценил этот жест по-своему, ответив своей фирменной мягкой улыбкой:
— Как же у нас тут хорошо, правда?
Алеша кивнул.
— Слушай дед, — начал было он.
— Смотри, Алешка, там внизу, кажется, сурки, — перебил внука Сергей Иванович в мальчишеском азарте.
Вдалеке можно было видеть знаменитую стойку этих крупных грызунов. Не раз сослепу животных принимали за маленьких человечков, эдаких гномов, хозяев горы, и даже, бывало, пугались. Но в основном все жители дачного поселка их нежно любили. Со временем это стало еще одной достопримечательностью для всех местных и приезжих. Завидев машину, сурки бежали к ней навстречу и вставали по стойке смирно, что служило поводом для бесконечного умиления и фотографирования.
Особенно сурков любили на «Зеленой листве». Любили за миролюбие и любознательность, за открытость, жертвами которой они часто становились. В этих чертах было что-то глебовское. Пасечник, часто подшучивая над Сергеем Ивановичем, говорил ему: «Если бы у вас был семейный герб, то на нем следовало бы нарисовать сурка». — «А на твоем — березу», — в ответ шутил Глебов. Соседи хорошо знали, как Сергей Иванович несколько раз спасал сурчат от охотничьих ружей, не единожды, по молодости, он крепко дрался за них. «Сурок — зверь семейственный и беззащитный, — любил говаривать он своим гостям. — Им и так достается от лис и орлов. Человек их постоянно теснит… Люди всю землю распахали под свои нужды, суркам жить негде — вот они и жмутся к утесу. А тут еще бродят всякие… Ничего, перебьются без сурчиного жира…»
Сколько помнил себя Сергей Иванович, в этих местах всегда жили сурки. Вместе с поросшим полынью и ковылем утесом, рекой и ветром они составляли самую суть этой земли. И это был его мир и мир его семьи. Мир, который его выпестовал и который он, несмотря на свой возраст, по-прежнему был готов всячески защищать.
Глава 10
МАХОЛЕТ
У хозяев «Зеленой листвы» никогда не заканчивалось желание обустраивать свою дачу. Обустраивать не в смысле быта, а в отношении того, что не имеет утилитарного значения. Дача Глебовых никогда не была только для живота или только для понятных радостей летней жизни, измеряемых шашлыками и баней. Идея возведения на даче арт-объектов была продиктована желанием Сергея Ивановича и Елены Федоровны создать вокруг интересное пространство, процесс работы над которым был бы не менее важен, чем сам результат. Но это ни в коем случае не должны были быть поделки из пластиковых бутылок, покрышек, старых эмалированных тазов и прочего барахла. Глебовы хотели умных и красивых экспонатов. Они, конечно, использовали вторсырье, но делали это сообразно своему вкусу, то есть хорошо.
Все началось с деревянной ветряной мельницы. Сергеи Иванович решил ее смастерить как-то зимой от скуки, чтобы чем-то себя занять. Выбор артефакта оказался случаен и скор. Абсолютно дачная тема пришлась по нраву всей семье — хлеб, ветер, мельничные крылья… Ни одной плохой ассоциации. Мельница — ведь она что средневековая дозорная башня, да еще и с винтом, призванным отгонять всех неугодных. Все зависит от того, как смотреть на нее. Настоящий перпетуум мобиле, а если убрать крылья, чем не пепелац? Главное, установить ее в правильном месте, что и было сделано на газоне за домом (собственно, где размещались потом все другие арт-объекты). Сергей Иванович позаботился о том, чтобы мельница имела маленькую дверцу. Открыв дверцу и запустив туда руку, внуки находили там для себя какой-нибудь приятный сюрприз: значок, брелок, головоломку или игрушку. За это чудесное свойство мельницу тут же прозвали волшебной. Но «горшочек варил» лишь два раза в месяц, и для каждого из детей у него был свой день, поэтому никаких «кто быстрей» и абсолютная адресность сюрпризов.
Образ мельницы ко многому обязывает, по крайней мере отсылает к двум персонажам точно. Так появились Дон Кихот и Санчо Панса. Реплику на произведение Церетели Сергей Иванович заказал у одного известного умельца. В ход пошли металлические бочки, батареи, трубы, краны и прочее. Сергей Иванович лично контролировал процесс и даже что-то делал сам. Хотя Елена Федоровна когда-то категорично заявила, что в ее саду не будет места тазам в качестве декора, один маленький медный тазик все же пришлось надеть на голову благородному идальго. Ничего не поделать, таков канон персонажа. В итоге из-под рук мастеров вышли аскетичный Дон Кихот и простодушный Санчо Панса. Скульптуры получились очень забавные и добрые — как раз то, что нужно, когда в доме есть дети. Ребятня включала их во множество своих игр и смешных забав, а взрослые гости обязательно с ними фотографировались.
Следующим артефактом на «Зеленой листве» совершенно неожиданно стал однорукий игральный автомат.
Среди сказок, которые читались детям в семье Глебовых,
