искала и кости, —
Кости нашла наконец на чуждом прибрежье, в могиле.
Тут же припала к земле и прочтенное в мраморе имя
Жаркой слезой облила и ласкала открытою грудью.
340 Дочери Солнца96 о нем не меньше рыдают, и слезы —
Тщетный умершему дар — несут, и, в грудь ударяя, —
Горестных жалоб хоть он и не слышит уже, — Фаэтона
Кличут и ночью и днем, и простершись лежат у могилы.
Слив рог с рогом, Луна становилась четырежды полной.
345 Раз, как обычно, — затем что вошло гореванье в обычай, —
Вместе вопили они; Фаэтуза меж них, из сестер всех
Старшая, наземь прилечь пожелав, простонала, что ноги
Окоченели ее; приблизиться к ней попыталась
Белая Лампетиэ́, но была вдруг удержана корнем.
350 Третья волосы рвать уже собиралась руками —
Листья стала срывать. Печалится эта, что держит
Ствол ее ноги, а та — что становятся руки ветвями.
У изумленной меж тем кора охватила и лоно
И постепенно живот, и грудь, и плечи, и руки
355 Вяжет — и только уста, зовущие мать, выступают.
Что же несчастная мать? Что может она? — неуемно
Ходит туда и сюда и, пока еще можно, целует!
Этого мало: тела из стволов пытается вырвать,
Юные ветви дерев ломает она, и оттуда,
360 Словно из раны, сочась, кровавые капают капли.
«Мать, молю, пожалей!» — которая ранена, кличет.
«Мать, молю! — в деревьях тела терзаются наши…
Поздно — прощай!» — и кора покрывает последнее слово.
Вот уже слезы текут; источась, на молоденьких ветках
365 Стынет под солнцем янтарь, который прозрачной рекою
Принят и катится вдаль в украшение женам латинским.
Кикн, Сфенела дитя, при этом присутствовал чуде.
Он материнской с тобой был кровью связан, но ближе
Был он по духу тебе, Фаэтон. Оставивши царство, —
370 Ибо в Лигурии97 он великими градами правил, —
Берег зеленый реки Эридана своей он печальной
Жалобой полнил и лес, приумноженный сестрами друга.
Вдруг стал голос мужской утончаться, белые перья
Волосы кроют ему, и длинная вдруг протянулась
375 Шея; стянула ему перепонка багряные пальцы,
Крылья одели бока, на устах клюв вырос неострый.
Новой стал птицею Кикн. Небесам и Юпитеру лебедь
Не доверяет, огня не забыв — их кары неправой, —
Ищет прудов и широких озер и, огонь ненавидя,
380 Предпочитает в воде, враждебной пламени, плавать.
Темен родитель меж тем Фаэтона, лишенный обычной
Славы венца, как в час, когда он отходит от мира;
Возненавидел он свет, и себя, и день лучезарный,
Скорби душой предался, и к скорби гнева добавил,
385 И отказался служить вселенной. «Довольно, — сказал он, —
Жребий от века был мой беспокоен, мне жаль совершенных
Мною вседневних трудов, — что нет ни конца им, ни чести.
Пусть, кто хочет, другой светоносную мчит колесницу!
Если же нет никого, и в бессилье признаются боги,
390 Правит пусть сам! — чтобы он, попробовав наших поводьев,
Молний огни отложил, что детей у отцов отнимают.
Тут он узнает, всю мощь коней испытав огненогих,
Что незаслуженно пал не умевший управиться с ними».
Но говорящего так обступают немедленно Феба
395 Все божества и его умоляют, прося, чтобы тени
Не наводил он на мир. Юпитер же молнии мечет
И, добавляя угроз, подтверждает державно их просьбы.
И, обезумевших, впряг, еще трепещущих страхом,
Феб жеребцов, батогом и бичом свирепствуя рьяно.
500 Бьет, свирепствует, их обвиняя в погибели сына.
А всемогущий отец обходит огромные стены
Неба; тщательно стал проверять: от огня расшатавшись,
Не обвалилось ли что. Но, уверясь, что прежнюю крепость
Все сохранило, он взор направил на землю и беды
505 Смертных. Но более всех о своей он Аркадии полон
Нежных забот. Родники и еще не дерзавшие литься
Реки спешит возродить и почве траву возвращает,
Листья — деревьям, велит лесам зеленеть пострадавшим.
Часто бывает он там, и вот поражен нонакринской
510 Девушкой,98 встреченной им, — и огонь разгорается в жилах.
Не занималась она чесанием шерсти, для тканей.
Разнообразить своей не умела прически. Одежду
Пряжка держала на ней, а волосы — белая повязь.
Легкий дротик она иль лук с собою носила;
515 Воином Фебы была. Не ходила вовек по Меналу
Дева, Диане милей Перекрестной99. Но всё — мимолетно!
Уж половину пути миновало высокое солнце, —
Девушка в рощу вошла, что порублена век не бывала.
Скинула тотчас колчан с плеча и лук отложила
520 Гибкий, сама же легла на травою покрытую землю;
Так, свой расписанный тул подложив под затылок, дремала.
Только Юпитер узрел отдыхавшую, вовсе без стража, —
«Эту проделку жена не узнает, наверно, — промолвил, —
Если ж узнает, о пусть! Это ль ругани женской не стоит?»
525 Вмиг одеяние он и лицо принимает Дианы
И говорит: «Не одна ль ты из спутниц моих? На которых,
Дева, охотилась ты перевалах?» И дева с лужайки
Встала. «Привет, — говорит, — божеству, что в моем рассужденье
Больше Юпитера, пусть хоть услышит!» Смеется Юпитер,
530 Рад, что себе самому предпочтен, и дарит поцелуи;
Он неумерен, не так другие целуются девы.
В лес направлялась какой, рассказать готовую деву
Стиснул в объятиях он, — и себя объявил не безвинно.
Сопротивляясь, она — насколько женщина может —
535 С ним вступает в борьбу, но Юпитера дева какая
(Если бы видела ты, о Сатурния, ты бы смягчилась!)
Может осилить и кто из богов? Победитель Юпитер
Взмыл в небеса. Опостылел ей лес — достоверный свидетель, —
Чуть не забыла она, удаляясь оттуда, колчан свой
540 Взять и стрелы и лук, на ветку повешенный рядом.
Вот с хороводом своим Диктинна100 по высям Менала
Шествуя, диких зверей удачным горда убиеньем,
Видит ее и, увидев, зовет; но в испуге сначала
Та убегает, боясь, не Юпитер ли вновь перед нею.
545 Но, увидав, что идут с ней вместе и нимфы, решила
Дева, что козней тут нет, и к легкой толпе их примкнула.
Как преступленья — увы! — лицом не выказать трудно!
Очи едва подняла, пошла, но не рядом с богиней,
Как то бывало: теперь из целого строя не первой.
550 Молча идет и свое выдает поруганье румянцем.
Девой когда б не была, могла бы по тысяче знаков
Видеть Диана вину; говорят, и увидели нимфы!
Лунные в небе рога возникали уж кругом девятым,
Как, от охоты устав, истомленная пламенем брата,
555 В свежую рощу придя, откуда струился с журчаньем
Светлый ручей и катил волною песок перетертый,
Местность одобрив, к воде стопою она прикоснулась
И, похваливши
