— Если бы не срезала — могли бы отрезать по шею, — усмехнулась она в ответ. — Поможешь мне с ними?
— Угу! — радостно промычала веснушка, убегая за полупрозрачную занавеску в другую половину шатра.
Хозяйка, женщина по имени Манья, была совершенно непохожа на свою дочь. Внешние сходства, конечно, имели место быть, но ограничивались полнотой тела, какая свойственна по-сути дела всем шуррам, да потемневшими с годами веснушками у самого носа, прямо под светлыми морщинками. Вздохнув, она бросила тряпку в бадью с водой, и обтерев руки о подол платья, подала Любе свежую одежду. Ничего изысканного, простейшего покроя свободное платье, но после побега, фактически, нагишом, это казалось настоящим спасением.
— Спасибо вам, — улыбнулась Люба, затягивая шнурок на поясе. — Если бы не вы, он бы меня и дальше в рваных тряпках таскал.
— Да чего уж там, — отмахнулась хозяйка. — Не впервой, бродят тут такие. Не мясники, правда, обычно, а люди, но как по мне — та же дрянь, только сбоку. Не обижайся.
Мясники. Это было, насколько Люба помнила, первое слово, которое она вообще услышала, очнувшись на алтаре, посреди крови и паники. В целом, кардийцы действительно оправдывали это звание, но она все-таки решила спросить:
— А почему их так называют?
— А как их еще называть? — усмехнулась Манья. — Солдаты знати хоть стараются сделать вид, что придерживаются каких-то законов. А эти… Поговорка такая есть: “Увидишь рыбу в небе — полезай в яму”.
Интерес взыграл в Любе еще сильнее прежнего, но по лицу хозяйки легко было понять, что эта тема ей как минимум неприятна. Еще многое предстояло узнать и понять, и загадочные рыбы в небе и странный спутник были лишь первыми из числа подобных загадок. Но всему свое время, и привлекать к себе слишком пристальное внимание расспросами, возможно, могло обернуться чем-то паршивым.
— Так, сиди ровно! Ровно же, ну! Вот так, — ворвалась в тускло освещенный угол шатра дочь хозяйки, Ниля. — Голову ровно, а то порежешься!
— А ты умеешь стричь-то, солнце? — улыбнулась Люба, когда та стала примерять к ее голове остро заточенный крохотный нож.
— Мгм! — напряженно прикусив губу уверенно промычала девочка. — Ровнее голову! Ровнее!
И стала кружить вокруг Любы, локон за локоном срезая лишнюю длину, оставляя лишь аккуратное каре примерно до шеи. Зеркала у таких простых людей, разумеется, не было, и видеть сам процесс Любе не приходилось, но в подобном деле оставалось лишь довериться руке мастера, пусть это самое мастерство и находилось под вопросом.
А за лоскутной тканью, на истоптанном перепутье, в окружении повозок трещал костер. Ар, сняв маску, отдыхал недалеко от него, удобно облокотившись на большое колесо — спать сидя ему вообще, судя по всему, было не впервой. Вот только Цуйгот, хозяин каравана, никак не унимался. Люба едва могла расслышать отдельные обрывки слов и то, как воин изредка коротко, жестко что-то ему отвечает, после чего обычно шла очередная возбужденная тирада человека-жабы. Оставалось лишь гадать в чем именно был предмет спора: не могли мужчины договориться о времени, цене или же просто перечили друг другу без особого смысла, чего Люба успела наслушаться еще на пару жизней вперед.
— Ух, ну какая ж ты красивая! — приговаривала изредка Ниля, вырывая свою жертву из пучины размышлений. — Ну ты посмотри, посмотри!
Она отошла, и Люба наконец выдохнула. Над ее головой больше не летал острый нож, а по затылку пробежал приятный холодок, как обычно бывает после новой стрижки. Девушка придвинулась, сидя на коленях, к бадье с водой, и склонилась над ней, прищурившись и пытаясь что-то разглядеть в полутьме. Впрочем, когда глаза к ней привыкли, то моментально распахнулись от удивления. Опасения подтвердились: она
