блестящими зеркалами, плавно доставил меня на девятый этаж. На лестничной площадке было стерильно до блеска, даже самый придирчивый чистюля не обнаружил бы ни одной соринки. Да, сразу видно, дом богатых людей: новенькие двери, оборудованные дополнительными домофонами, сверкающие стены… Я была очень удивлена, увидев в дверях самого хозяина квартиры, а не домработницу, этакую чопорную миссис Хадсон. Обычно богатые люди держат у себя прислугу, странно, что Сафроновы не пользуются услугами камердинера. А может, горничную просто отпустили домой…
– Добрый вечер! – вежливо поздоровалась я. – Разрешите войти?
– Да-да, конечно, – немного растерялся Павел Олегович. – Простите, голова совсем другим забита, все никак не могу привыкнуть к мысли, что мою дочь похитили.
– И вы уже не боитесь, что ваш телефон могут прослушивать? – напомнила я ему нашу неосторожную беседу.
Сафронов не смутился, а согласно кивнул.
– Боюсь, но когда вы позвонили, не смог сдержаться и не задать вам все вопросы по поводу Алисы. Люда не может держать в себе свои переживания, я стараюсь брать себя в руки, но иногда допускаю досадные промашки. Задним числом, после разговора, понял, как сглупил, но что поделаешь – поздно. Как вы считаете, если мой телефон прослушивается, похититель бы уже объявился?
– Сложно сказать, – покачала я головой. – Теперь остается только ждать, когда он сам позвонит. Сами говорите, дело сделано.
– Да, наломал я дров… – сокрушенно произнес Павел Олегович. – Вы только Люде не говорите, а то она с ума сойдет, если узнает. Мне кажется, жена уже похоронила Алису – рыдает у себя в комнате, не переставая. И как назло, Нина Ивановна, наша домработница, недавно попросилась в отпуск – ей надо съездить домой, в Балашов, навестить родственников.
– Давно она уехала? – насторожилась я.
Павел Олегович ненадолго задумался.
– Да где-то с неделю назад, – наконец произнес он. – Вы думаете, она как-то замешана в похищении Алисы?
– Все может быть, – туманно заметила я. – Когда ваша домработница должна вернуться?
– Она на полторы недели максимум отпросилась, – пояснил Сафронов. – У ее дочери свадьба, поэтому она и уехала. Ну и заодно с родней повидаться, она в Тарасове сама живет, а дочь с женихом в Балашове решили остаться. Нина Ивановна квартиру однокомнатную сперва снимала, а потом у нас нашла работу с проживанием. Все хотела, чтобы ее дочь в Тарасове училась в педагогическом, копила той на жилье. Но сложилось так, что жених ее дочери сам из Балашова и в Тарасов перебираться не намерен. Нина Ивановна говорила нам с Людой, что вполне может статься, она проработает у нас еще год-другой и уедет к себе. Вроде как смысла ей работать нет, раз дочь осталась в Балашове.
– А жених дочери вашей домработницы человек богатый? – продолжала я развивать свою идею с «преступником – дворецким». – На что молодые супруги собираются жить?
– Я в подробности не вдавался, но теперь понимаю, что следовало бы, – понял ход моих мыслей Павел Олегович. – Полагаете, это Нина Ивановна похитила Алису? Но она уже немолодая женщина, ей скоро пятьдесят семь исполнится, как она могла на такое решиться?
– Возможно, ваша домработница и не виновата, – задумчиво произнесла я. – Но ее дочь могла сказать своему жениху, что мать работает в богатой семье. И тот уже придумал хитроумную аферу – подставить Нину Ивановну, а деньги за выкуп забрать себе. Ваша домработница могла ни о чем не догадываться.
– Об этом я не подумал, – покачал головой Павел Олегович. – Вы поедете в Балашов, чтобы проверить свою догадку?
– Если у меня не будет других, более существенных зацепок, то да, – кивнула я. – Скажите мне координаты Нины Ивановны и, если знаете, адрес ее проживания в Балашове.
– У меня есть только ее номер телефона и фактический адрес прописки по паспорту, – сказал мой собеседник. – Ксерокопия паспорта Нины Ивановны находится у меня в сейфе, могу вам ее отдать.
– И напишите на ней же номер телефона, – попросила я. Павел Олегович кивнул, наконец-то пригласил меня пройти в комнату дочери, так как пока что мы беседовали в коридоре, просторном, широком, с минимумом мебели и идеально чистом.
– Люда в спальне, – пояснил Сафронов. – Напилась успокоительных и уснула. Я, к сожалению, не могу все время рядом с ней находиться – работа, хотя я подумываю взять отпуск, чтобы заниматься розысками дочери. Но даже не знаю, с чего начать – мог бы поднять кучу своих знакомых по бизнесу, но это опасно. Вдруг Алису похитили мои недоброжелатели? У меня, увы, много завистников и конкурентов, поэтому можно предполагать что угодно. Откуда растут корни у этого преступления – не пойму. Уже дохожу до того, что подозреваю всех подряд.
– Понимаю вас, – кивнула я. – Но для того вы и обратились ко мне, чтобы я помогла вам разобраться. Вы не возражаете, если я задам вам по ходу дела некоторые вопросы? Вам могут они показаться странными, но поверьте, я не любопытства ради интересуюсь. Ваши искренние и подробные ответы помогут найти вашу дочь как можно скорее.
– Спрашивайте что угодно! – махнул рукой Павел Олегович. – Вот, кстати, комната Алисы.
Сафронов открыл белую дверь и галантно пропустил меня вперед. Сам зашел следом, закрыв за собой дверь. Я внимательно оглядела помещение.
Комната дочери Павла Олеговича была весьма просторной и светлой. Судя по всему, здесь сравнительно недавно делали евроремонт, как и во всей квартире. В глаза сразу бросались большие панорамные окна, которые гармонировали с общей планировкой помещения. Видимо, основной задачей мастеров по ремонту являлось сделать комнату как можно светлее, поэтому и окна, и большая стильная люстра были как нельзя кстати. Светлые обои без рисунка, такая же светлая мебель в тон, грамотная расстановка мебели – во всем чувствовались вкус и изысканность. Не скажу, что мебели было мало, но размещение ее было настолько гармоничным, что сохранялось ощущение простора. Платяной и книжный шкафы, туалетный столик с косметикой, просторная кровать, белый письменный стол с ноутбуком – в этой комнате можно было как работать, а точнее, учиться, так и отдыхать. При всем этом комната не казалась безликой: на стене, к которой была приставлена кровать, я увидела большую розовую картину, точнее, не картину, а нечто вроде этакой инсталляции. На розовом фоне – два силуэта, большая черная лошадь и человек в каске, которые как нельзя лучше
