виски есть?
- Прости… но спиртного я дома не держу, могу предложить только чай.
- Ну, тогда пусть будет чай.
Я хлопотала на кухне, пока гость исследовал мое жилище и цикал каждый раз, когда ему что-то не нравилось.
- И как ты живешь в этой конуре?
Он вошел в кухню, и оперся плечом о дверной косяк, от чего тот скрипнул.
- Ну почему сразу «конура», нормальная однокомнатная квартира. На мою зарплату большего и желать не стоит.
Я поставила две чашки на стол и присела на табуретку, предлагая гостю сделать тоже самое. Мы сидели молча, каждый смотрел на дно чашки, которое скрывалось за парующей ароматной жидкостью.
- Анна порвала связки и в течение шести месяцев поживет у меня, пока не восстановиться – Вольдемар произнес это небрежно, даже как-то обыденно, как само собой разумеющееся.
- А как же пресса?
В последнее время я заметила, что папарацци мелькают то там, то сям в попытке сфотографировать нас вместе. И иногда караулят у дома Вольдемара, особо не скрывая этого. И неожиданное появление истинной возлюбленной может вылезти ему боком.
Вольдемар скрипнул зубами и провел рукой по волосам. Сейчас он выглядел уже не так уверенно как минуту назад.
- Как это все не вовремя – еле слышно проговорил он – не смотря на абсурдность ситуации, план был идеальным, и все могло разрешиться буквально за год. Но появление Анны внесло хаос, в принципе, как и всегда!
Складывалось впечатление, что он разговаривает сам с собой. Хотя чему я удивляюсь, за столь короткий срок на него свалилось столько проблем, что я бы уже сложила лапки в ожидании конца света и даже не пыталась бы трепыхаться, а он наоборот – воюет до последнего, не полагаясь ни на кого. Я не скажу, что мне стало его жалко, нет – я восхищалась этим сильным мужчиной и заворожено наблюдала за каждым его движением.
- Ты чего притихла? – он сделал небольшой глоток, и посмотрел на меня.
- Задумалась. – стушевалась я, и чтобы спрятать неуместный румянец развернулась к нему спиной, чтобы достать печенье, которое припрятала для особого случая. – Печенье будешь?
- Давай – улыбнулся он – я сегодня еще даже не завтракал.
Вольдемар
Изначально я хотел просто поговорить с Эвелиной и объяснить ей, что мы не сможем пока жить вместе. Все же Анна мне закатила истерика в телефонном режиме, и категорически отказалась покидать мою квартиру. Я предлагал отправить ее на реабилитацию в Швейцарию, но она сказала, что рядом со мной ей будет легче. Хотя я прекрасно осознавал, что она боится оставлять меня наедине с Эвелиной. А в итоге я подловил свою временную невесту за интрижкой с каким-то холенным парнишкой, который еще так нагло себя вел. Хоть Эля и сказала, что они просто друзья, но я явно почувствовал, что так думает только она. А мне новые проблем не нужны. Если пресса узнает о том, что у моей невесты есть ухажер на стороне, то буря будет похлеще, чем, если бы шантажисты выложили наши фото с той ночи. Поэтому я этому выскочке сразу дал понять, что эта женщина занята. Надеюсь, он догадливый, иначе придется принимать более жесткие меры.
А сейчас мы сидим с ней на малюсенькой кухоньке, и пьем какую-то жидкость, которую Эвелина назвала чаем.
- Пока срок беременности маленький на работу будешь ходить исправно, как и было решено на должности моего помощника. Постараюсь сильно не нагружать работой, зато будешь постоянно рядом.
В ответ она лишь кивнула.
- Домой отвозить будет мой шофер…
- Но, я могу и сама! – она все еще пытается мне перечить, наивная женщина.
- А я хочу быть уверенным, что ребенок не пострадает в давке общественного транспорта, и протесты на этот счет не принимаются.
Эвелина сразу сникла, и в ответ лишь положительно кивнула.
- По поводу этого твоего «друга» - я украдкой посмотрел на нее в ожидании реакции, но она лишь замерла, выжидая продолжения моего предложения – не стоит тебе с ним видеться.
- Почему?
- Потому, что шашни на стороне невесты известного бизнесмена пресса раздует похлеще, чем интрижку неженатого хоть и богатого. Особенно если учесть, что о помолвке мы сообщили не так давно.
- Но, я не кручу никаких «шашней»! – Эвелина впервые на моей памяти не только твердо отстаивала свое мнение, но и просто прямо смотрела мне в глаза.
Странное чувство гордости зародилось у меня внутри, сродни ощущению отца, который увидел, как его ребенок сделал первые уверенные шаги.
- Ты это журналистам объяснять будешь, когда ваши фотки совместного отдыха попадут в таблоиды? Или каждому прохожему будешь доказывать, что вас связывают чисто дружеские отношения, когда за спиной начнут шептаться и осуждать?
Она крепко стиснула зубы, выслушивая меня, но взгляд не прятала. Неужели он ей так дорог?
- Я что вообще не имею права общаться с другими людьми? – в голосе послышалась дрожь.
- Общаться можешь, но только в моем присутствии.
- Это уже слишком! – Эвелина повысила голос – Мало того, что я должна отдать своего ребенка и даже не претендовать на встречу с ним в будущем, выйти замуж за человека, которого не знаю, так еще и все то время пока этот фарс не разрешиться я должна согласиться на изоляцию и общение только с тобой? – она уже с трудом выговаривала слова, так как слезы душили – Я не кукла, с которой можно поиграть и выбросить, я живой человек! А ты…
Я наблюдал как эта хрупкая женщина сцепив кулачки сдерживала слезы и усиленно пыталась отстаивать свои интересы. Не скажу, что мне в этот момент стало ее жалко, наоборот я порадовался тому, что все же где-то внутри у нее еще осталось хоть какое-то самолюбие и самоуважение.
- А что я? – решил я поторопить ее с продолжением, так как она резко замолчала.
- А ты бесчувственный чурбан!
Это были последние внятные слова, которые она смогла произнести, прежде чем гормоны вперемешку со стрессом и слезами захлестнули ее с головой. Она стояла и рукавом вытирала мокрые щеки, а я улыбался глядя на нее. Возможно все те испытания, которые выпали на ее плечи, закалят в ней стержень, который в будущем изменит всю ее жизнь.
В итоге я не выдержал женских слез, подошел и попытался обнять ее. Она, конечно, отбрыкивалась, и что-то невнятное говорила
