было продиктовано скорее жадностью, чем острой необходимостью. Когда я стоял рядом с ней, на том треклятом балконе, я желал только одного — быть единственным, на кого она будет смотреть.
Потом охота. Когда я вернулся в лагерь и увидел самодовольное лицо брата, то все понял. Он улыбался и юлил. Тогда я чуть не избил его, и он все же дал намек, где она может быть. Схватив факел, я первым отправился на поиски и плевать на опасность встречи с дикими зверьми, на то, что вышел из заповедника в лес, на то, что, спускаясь по крутому склону чуть не сломал ногу и поранил руку. В тот момент я не чувствовал боли. В груди нестерпимо жгло. Я торопился.
Сначала я услышал рев медведя, который ни с кем не спутать. А затем ее крик. Волосы на руках встали дыбом от ужаса. Я ломился сквозь лес как тур и орал ее имя. Потом проклятый медведь не хотел быстро умирать. Пришлось потратить много болтов, но она была спасена. Холодная, вся в царапинах, с нездоровым блеском в глазах и мокрой одежде она была жива. Я прижал ее к себе, и решил, что никому не отдам, буду защищать всегда.
И теперь, когда видел, как она, прекрасная в своем невероятно воздушном платье, танцевала с ним, с тем, кто пытался убить ее, хотелось разнести все к Хаосу!
— Ваше Высочество Шайн, — прервал мои душевные метания голос Ариель. — Я нехорошо себя чувствую, не могли бы вы проводить меня в комнату отдыха?
— Да, конечно, Принцесса. — Дежурная улыбка, поклон, предложение руки. Все проделано на выработанных рефлексах. Если бы мог, то выпроводил бы Ариель домой, но она приехала, чтоб поздравить меня. И как принц, я не мог поступить так, как мне хочется.
— Ваше Высочество сегодня очень задумчивы. Что-то произошло? Что-то с Его Высочеством Владимиром? Вы так на него смотрели.
Она заметила. Плохо. Ариель слишком хитра и ревнива, чтоб спустить мое внимание к другой девушке.
— Всего лишь небольшое дело, не стоит переживать. — Я привел ее в гостевые покои. Здесь было много места, пара диванов с маленькими подушками, стол, камин. Она присела и посмотрела на меня жалобным взглядом.
— Не посидите здесь со мной? Одной оставаться немного некомфортно.
— Извините, принцесса, сегодня много гостей и я должен быть в зале, как виновник торжества. Прикажу принести вам чаю. — Коротко кивнув, вышел, прикрыв за собой дверь, но успел услышать, как Ариель вымещала злость на подушке. Моя невеста. Хотел бы я, чтоб на ее месте была другая.
Глава 16
Лина
— Посмотрите кто это у нас тут так вырядился? — Дорри не дала о себе забыть. Стояла и сверлила меня своими круглыми глазищами. Рыба-прилипала! — Это новая мода или вы забыли надеть платье поверх сорочки?
Она захихикала, прикрывшись веером. Подружки сделали это не так изящно. Они привлекли к нам достаточно внимания, чтоб вокруг образовалось свободное пространство. Толпа с удовольствием ждала зрелищ. Платье, между прочим, шикарно и на ночнушку вовсе не похоже.
— Знаете господина Грэхэма Дорина? — Обратилась я к Дорри. — Так вот это его новая модель, которую я согласилась продемонстрировать уважаемой публике на сегодняшнем балу.
Я покрутилась. Юбки струились, как нежные лепестки цветов. Отделка драгоценными камнями на лифе играла разными цветами, отражая свет люстр.
— Неужели леди не узнает руку известного кутюрье? Или она считает его изделия похожими на ночные сорочки? — Да, я манипулировала авторитетом портного, и совершенно этого не стыдилась.
— Наряды Грэхэма всегда были смелыми, однако сейчас он по-настоящему удивил. — С говорившей дамой я не была знакома. — Платье подчеркивает силуэт без вычурных и набивших оскомину корсетов и выглядит изящно. Я, пожалуй, закажу себе подобное.
— И я тоже! Вы не против, леди Лейна? — Еще одна неизвестная мне девушка.
Дорри с подружками потерялись в толпе, фыркая, как мокрые кошки. Может теперь они от меня наконец отстанут?
Я улыбнулась маленькой победе.
— Уверена, господин Грэхэм будет очень рад услышать столько похвалы. Для любого мастера важно признание. — Я оказалась в куда более приятной компании, чем среди ровесниц. Дамы окружили меня, нахваливая наряд и просто мило беседовали, когда вновь заиграла танцевальная музыка.
Она тут почти как у нас классическая, но как же порой не хватает земной музыки!
«Только рюмка водки на столе, ветер плачем за окном…» — не такой музыки, Мозг. Хотя даже этому была бы сейчас рада. Честно. Да и от рюмки бы не отказалась. Все эти балы у меня уже в печенках.
Ко мне, уверенной походной, разрезая толпу словно нож масло приближался Шайн. Сердце ударилось о ребра и застучало так, словно хотело выскочить и побежать навстречу принцу.
— Окажите честь, потанцуйте со мной. — Он протянул мне руку в белой перчатке. Свет ложился ему на плечи. Создавалось впечатление, что передо мной ангел. Красивый, сильный. Он так же протягивал мне руку там, в лесу.
На нас косилось много глаз. Я вложила свою ладонь в его руку, и он увлек меня в танец. Мы молчали. Я не смотрела на него, но он смотрел на меня. Его взгляд обжигал кожу, проникая глубже, к сердцу. Я не выдержала и заговорила первой.
— Спасибо за цветы, Ваше Высочество, но впредь попрошу их не присылать.
— Лина, вы, кажется, забыли наш уговор. — Да помню я, что мы договорились называть друг друга по имени, когда танцуем. — И о каких цветах речь?
Я резко повернулась к нему. То есть не он отправил мне то безумное море роз. Но и не Владимир. А кто тогда?
— Не важно. — Я снова отвернулась.
Он коснулся открытой кожи меж лопаток, согревая холодную кожу сквозь ткань перчатки. Сердце выскакивало от близости. Хотелось растаять в этих объятьях.
— Лина, я тебя чем-то обидел?
Заглянула в синие глаза и меня обняло теплое море. Его воды ласкали и обещали защиту. Хотелось окунуться глубже в этот омут. Я почувствовала его дыхание на своих губах. Мы же сейчас поцелуемся, прям при всех!
— Простите Ваше Высочество, я забылась. — Заставила себя отвернуться. — Поздравляю с днем рождения! Как скоро свадьба?
Язык мой — враг мой. Я что, ревную?
Шайн нахмурился, а я, спиной ощутила прожигающие меня взгляды. Под их гнетом стало неуютно. Даже невидимые волоски на руках встали дыбом. Осмотрелась.
Первым, кого заметила, был Владимир. Его тяжелый темный взгляд не предвещал ничего хорошего. Он стоял один, как мрачный жнец, и наблюдал за нами.
Ему
