Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
команды. Над головами разведчиков в кузове машины загрохотали сапоги — началась тяжелая работа с укладками боеприпасов, которые привез грузовик.
Вдруг совсем рядом молодой напряженный голос уточнил:
— Товарищи разведчики, капитан Шубин? Это вы?
— Так точно, прибыли! — отозвался Глеб.
В темноте чей-то голос, звонкий и высокий, зачастил в волнении:
— Лейтенант Морозко, я — командир разведотделения, вернее, исполняющий обязанности командира. Командира нашего, капитана Васильева, в госпиталь вчера свезли после ранения. Все-таки зацепил его германский снайпер. Он уже почти до бруствера добрался, когда пулю ему прямо в плечо засадили. Сутки вытащить не могли, под обстрелом и санитарочки пытались, и мы сами восемь раз туда совались. А немец озверел просто, поливал свинцом без остановки. Потом уже сам он ползком до коридора дополз на одной руке, ночью вытащили его обратно и первой машиной в госпиталь отправили. Эх, снайперы проклятые, сколько народу у нас порешили. И ведь бьют прицельно, в голову, в грудь! А у нас госпиталя нет, трехтонка не каждый день ходит, до фельдшера полсотни километров. По грязи пешком не потащишь раненых.
Молодого лейтенанта прорвало: наконец прибыл долгожданный опытный разведчик, о котором ходили легенды в его разведотделении. От волнения, многодневной усталости офицер совсем потерял голову, не вспоминая об уставе, принялся вываливать все, что происходило на передовой.
— Товарищ лейтенант, по прибытии доложите обстановку. Тут блокпост, а не баня, — оборвал его резкий голос Тарасова.
Морозко мгновенно замолчал, не понимая из-за темноты, кто его осек. Он сдавленно выдавил:
— Извините, товарищ капитан. — И принялся указывать проход к расположению батальона, лишь иногда выдавливал из себя пару осторожных слов: — Тут аккуратно, скользко очень, по краю идите за мной… Здесь ямы с водой, ничего, шагайте прямо по ним, они не глубокие… Почти пришли.
Прибывшие скользили по размытому грунту, сапоги чавкали, пару раз даже кто-то бухнулся на колени, потеряв равновесие. Наконец прибывшие добрались до цели — небольшого пологого спуска в паутину из глубоких окопов. Следом за лейтенантом все бойцы спустились вниз. На глубине траншей от глиняных стен тянуло еще сильнее сыростью, сапоги мгновенно утонули по самую щиколотку в жиже, что стояла на дне рвов.
— Вот сюда, проходите, мы тут кипятка приготовили, чтобы согреться.
Молодой командир провел их по узкому коридору в закуток. Здесь почти двухметровая яма сверху была накрыта сооружением из веток и брезента, в ямке курился костерок, а в котелке булькал кипяток. Ребята, озябшие до костей от безграничной сырости и мороси, висевшей в воздухе, потянулись к спасительному теплу. Зинчук вытянул из вещмешка сухие портянки, а свои мокрые растянул на двух палочках, поближе к теплому дымку.
— Отставить! — Голос Тарасова был негромким, но таким злым, что бойцы замерли.
Кроме Пашки, который в полумраке сдвинул белесые брови, но продолжил прилаживать свои мокрые насквозь портянки на растопыренных веточках. Его невозмутимость, как обычно, подхлестнула майора Тарасова, он едва удержался от того, чтобы не сломать сапогом эту шаткую конструкцию. Голос энкавэдэшника стал еще выше, в нем зазвучали нотки ярости:
— Построиться, бойцы! Мы на территории боевых действий, враг в нескольких метрах от нас. Не сметь терять бдительность! — Мужчина развернулся к окончательно оробевшему лейтенанту Морозко: — Организуйте отдельное место для прибывших офицеров и доложите обстановку! Это секретные сведения! Вы что, не понимаете, кто прибыл к вам в часть? Развели тут чаепития, никакой дисциплины! Нарушение светомаскировки! На передовой, прямо под носом у немецкой артиллерии, люфтваффе! О чем вы вообще думали, лейтенант?!
— Я понимаю, извините, хотел, чтоб согрелись после дороги. У нас тут… сырость… туберкулез гуляет и простуда, от холода маемся сильно. Греемся кипятком, костер ведь охотничий, без огня… с дороги, думал, надо немного… — Исполняющий обязанности командира разведотделения совсем сник, растерял последние слова в ожидании нового сурового выговора.
В этот момент не выдержал уже капитан Шубин: они, конечно, на передовой, но все же не на вылазке на территории фашистов, не в атаку идут; его ребята прибыли в сырые окопы голодные, продрогшие и уставшие в кромешной темноте под нескончаемым холодным ливнем; немного горячего чая, тепла от костра продрогшим бойцам не помешают. Бесхитростная, от чистого сердца забота молодого лейтенанта была такой нужной сейчас, такой человечной, от нее оживало застывшее в холоде тело. Строгий без меры майор Тарасов, как обычно, принялся наводить порядки, требуя каждую минуту соблюдения дисциплины. Капитан за месяц в лесном лагере даже привык к его манерам, смирился с фанатизмом и упертостью куратора. Но сейчас Глеб понимал — не тот момент для строгости. Все устали, измучены холодом и голодом, а требовать выполнения всех разделов устава — лишь зарождать в бойцах недовольство.
Спорить при всех с особистом Глеб не стал, знал, что тот не любит вот таких открытых стычек, а еще он и сам ярится от неприятного ощущения промозглости. Шубин мирно предложил Морозко:
— Лейтенант, наплескай нам чаю. Мне и майору Тарасову. И подальше где-нибудь местечко найди, там доложишь обстановку. — Он обернулся к вытянувшимся по стойке смирно бойцам: — Вольно.
Морозко тоже стряхнул оцепенение, бросился к костерку, заварил чай, налил его в большую металлическую кружку, махнул куда-то в нескончаемую сеть из коридоров:
— Там приготовили для сна дополнительные места. Деревяшки, потом солому настелили, чтобы не в воде лежать. Идемте!
Его спина замелькала в сером проеме, Тарасов, чавкая сапогами по грязи, двинулся следом. Шубин почувствовал, как в темноте раздался вздох облегчения. Бойцы скинули вещмешки и ринулись к костерку, радуясь, что можно хоть чуть-чуть согреться после долгой поездки.
Пара поворотов привела троих офицеров в маленькое пространство, где по стенам текли ручьи из воды, собираясь в лужи под ногами. На расстоянии от сырых откосов были накиданы кучи упругих веток, а сверху — влажная гнилая солома. Шубин с облегчением опустился на эту подстилку: ноги предательски дрожали от слабости, болезнь, с которой он так отчаянно боролся в госпитале, решила напомнить о себе. Разведчик прильнул к краю кружки, сделал несколько глотков, горячая жидкость растеклась внутри груди, спустилась вниз, согревая промерзшее до костей тело. Он сунул кружку в руку недовольно скривившемуся Тарасову:
— Ваша очередь, товарищ майор. Согрейтесь. — И тут же кивнул лейтенанту: — Докладывай обстановку.
Тот неуверенно начал снова рассказывать, то и дело сбиваясь из-за страха, что особист примется отчитывать его за неуставное поведение:
— С начала декабря мы здесь. Штаб планировал стремительную атаку, наш батальон должен был еще в декабре пойти в наступление, но застряли из-за холмов. Соленые холмы их называют, через два километра от нейтральной полосы. Там гряда небольших возвышенностей, перепады от метра до пяти. Получается
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
